Comments by "Сергей Вампир" (@user-fb1dr1pv7e) on "Объем китайских контейнерных перевозок через Казахстан вырос в три раза" video.

  1. Я родилась в Брюсселе. Мои родители детьми приехали в Бельгию. Мы с севера Марокко. Рифа – берберское племя, насильственно обращенное в ислам. Я старшая из восьми детей в нашей семье. Изначально наш район был интернациональным. Там жили итальянцы, бельгийцы и марокканцы. Постепенно число марокканских семей возрастало. Дети посещали религиозные мусульманские школы. А там преподавали, что все, не исповедующие ислам, – свиньи. Что обворовать, обмануть такого человека – не грех. Что насилие и агрессия против такого человека – не грех. Дети, воспитанные подобным образом, начинали вести себя агрессивно по отношению к своим соседям, и постепенно квартал становился мусульманским. «Своих» обижать нельзя, а «чужих» – запросто. В моем классе большинство составляли дети марокканцев, и преподавателей-бельгийцев просто травили. Особенно преподавателей «враждебных» естественных наук и физкультуры. Учитель физкультуры ставил «ноль» девочке, которая не хотела идти в бассейн. Бассейн для мусульманки – харам. Тогда в школу приходили разбираться ее «старшие братья», и защиты от них не было. Воспитание девочек – отдельная тема. Ее задача – домашние дела, выйти замуж и рожать воинов ислама. Девочку готовили к тому, что она должна стать хорошей мусульманской женой. Замуж выйти в 15 лет. А в Бельгии совершеннолетие – только в 18. Но в 1980-е родители этих девочек оставались иностранными рабочими. Девочку вывозили в Марокко, выдавали замуж, и она возвращалась уже с марокканским мужем, а в Бельгии это воспринималось как законы, по которым живут иностранцы. Считалось, что поскольку они временные работники, то поработают – и уедут. А они оставались. И мужья проходили по категории «воссоединение семей». Жена становилась «средством передвижения» для мужа, нужного клану или местному, бельгийскому, преступному сообществу. Проповедуют в мечети, что женщина – сосуд греха, поэтому девочки бесправны и подконтрольны. В период с 1960-х по 1980-е Бельгия испытывала нехватку рабочих рук. Тогда и начался приток рабсилы из Марокко.Стали возникать банды, детские и взрослые. Начинались погромы, расправы, бунты. Тогда, чтобы сохранить «социальное спокойствие», власти (в основном социалистическая партия) начали нанимать таких людей, имеющих вес в своем сообществе, уличными охранниками и дружинниками. А ведь это зачастую были люди криминального профиля. Или их бойцы. Так они получили определенную легальную власть в общине и контакты с местной властью. Считалось, что они сохранят спокойствие в кварталах с большим процентом марокканского населения. Левые социалисты делали все, чтобы получить их голоса: субсидии на социальные службы, привилегии, невмешательство в местные порядки, пусть даже противоречащие законам… Впрочем, схема инкорпорирования агрессивных пришельцев в органы местного самоуправления ради спокойствия властей в известной степени работает по всему свету. Сегодня существуют две философии и два мира, разделяющие их. Философия западного мира – ценность жизни сегодня. А для исповедующего ислам жизнь сегодня – это лишь приготовление к смерти. Все, что сейчас, неважно. Потом будет рай. И сегодня мусульмане, живущие на Западе, используют наивность западного менталитета и лгут западному миру в лицо. Я сама оттуда и четко понимаю: распространение исламизма на весь мир, иншалла, – не теория заговора, а их реальная задача. Моя семья была из толерантных. Бабушка и дед дружили в Марокко со своими соседями-евреями. Когда я, услышав в школе, рассказала бабушке о «грязных евреях», она попросила меня никогда больше так не говорить. Моя мать изначально придерживалась довольно широких взглядов, но на нее повлияли сыновья – росшие в том же квартале «большие братья». Они запрещали ей слушать музыку, которая нравилась, объясняли, что можно и чего нельзя… Они приносили это с улицы – и индоктринировали ее. А я категорически не хотела так жить дальше. И в 12 лет ушла в католическую школу. Заслуга моей семьи в том, что они позволили мне уйти. Я была самой старшей – возможно, поэтому. И оказалось, что существует не только ненависть. В католической школе учитель впервые в моей жизни говорил о любви и жизни, а не о смерти и ненависти. В 2014–2016 годы вошла в круг «сестер-мусульманок» – чтобы понять практику вербовки, узнать, почему эти женщины соглашаются делать из своих детей солдат-мусульман. Случившееся 7 октября меня не удивило – я знаю их философию. Но меня абсолютно шокировало, насколько Израиль оказался не готов. Беспомощность Европы в аналогичной ситуации была бы ожидаема. А Израиль, окруженный врагами, обязан был предусмотреть подобное. И второе, что шокировало, – солидарность мира с ХАМАСом, плюс бесчувствие феминистских организаций к страданиям других женщин. Я против антисемитизма не с 7 октября 2023 года. Я в 2021-м вышла с израильским флагом к посольству Израиля. Фундаменталисты в ответ призвали меня обезглавить. Я получила 250 тысяч угроз в соцсетях. Моя мать объявила, что я больше ей не дочь.Я сама выходец из ислама. И понимаю, насколько мои знания этой религии опасны для колеблющихся, еще не готовых жертвовать собой и близкими. Но я буду говорить. О деятельности группы «7 октября» уже рассказали мои товарищи, а я хочу еще раз подчеркнуть важное. И, поверьте, я знаю, о чем говорю. Если Израиль проиграет эту войну, это будет означать победу исламского мира. Проиграет вся земная цивилизация. «Мир», «дружба», «уступки» – наивные заблуждения. Все решить может только победа Израиля.
    1