Comments by "Dmitriy" (@dmitriy6846) on "Монголы разоряют Польшу. Битва при Легнице 1241 г. // Монголы в Европе #1" video.

  1. В. Кулинченко пишет, что Дмитрий Донской «возложил оборону Москвы на литовского князя Остея». Однако упоминаний об этом нет ни в одном историческом источнике. С. Ишков: «Ещё в 1381 году Тохтамыш отправил в Москву посла звать Дмитрия Донского. Князь отказался платить дань и ехать в Орду. Тогда Тохтамыш, собрав войско, в 1382 году двинулся на Русь». Этого факта также нет в исторических источниках. Однако приведенные три фразы, дословно, присутствуют в десятках текстов, размещенных в интернете. Вплоть до якобы «Жития» Дмитрия Донского. «Якобы» – потому что ничего подобного в «Слове о житьи и о преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго» – нет. Там вообще не упоминается Тохтамыш и его поход на Москву. То есть мы имеем в Сети десятки вариантов неизвестно чьей отсебятины, выдаваемой доверчивым читателям под видом «Жития Дмитрия Донского». (Кстати, отсутствие в «Житии» столь значимого события тоже говорит о многом. В оригинале, в первоначальном тексте, его не могло не быть. Более чем вероятно, что затем, в ходе переписывания, «редактирования» этот эпизод просто сократили, убрали от греха подальше, как не соответствующий взглядам заказчика переписывания или самого переписчика.) С фактологическими ошибками авторов статей в «Московской правде» естественно увязаны их умозаключения: «Отгремела Куликовская битва, военное могущество Золотой Орды было подорвано… Но 635 лет назад, в августе 1382 года, через два года после Куликовской битвы, новый хан Золотой Орды решил взять реванш за поражение, и повторил набег на Московское княжество». Здесь все смешано. Во-первых, подорвано было военное могущество не Золотой Орды, а Мамая. Во-вторых, из текста следует, что «новый хан Золотой Орды» – а это Тохтамыш – «потерпел поражение» на Куликовом поле и «решил взять реванш». Но Тохтамыш не «потерпел поражение» и не жаждал «реванша». Вообще-то он в тех событиях участвовал на стороне Москвы, на стороне Дмитрия Донского. Точнее, Москва и князь Дмитрий были на стороне Тохтамыша. Одним словом, мы имеем еще одно, только крайне неуклюжее, повторение официальной многовековой версии истории, утвердившейся в массовом сознании. «Спросите у любого человека, кто такой Дмитрий Донской? Куликовская битва, освобождение от татар… – писал историк Юрий Афанасьев. – Если бы самому Дмитрию Донскому сказали эти слова – «освобождение от татар», – он бы с ума сошел. Потому что царем, которого он признавал, был именно татарский царь». В течение веков и по сей день мы старались не задаваться очевидными вопросами, например: если Дмитрий Донской только и делал, что сражался с ханами Золотой Орды, то почему же эти ханы с 1363 по 1389 год (год смерти) назначали его великим князем на Руси?
    3
  2. Куликово поле, 1380 год На самом деле противостояния «Золотая Орда против Москвы» (так ведь и называется статья В. Кулинченко) не было. Наоборот, как отмечал еще Карамзин: «Москва обязана своим величием Ханам». На самом деле в Куликовской битве русские рати сражались не против Золотой Орды, а за нее – против мятежника Мамая, который узурпировал власть в Орде. Ханом он не был, и не мог быть – по той причине, что не чингизид, не потомок Чингисхана. К 1380 году положение Мамая резко ухудшилось. Законным преемником золотоордынского трона стал Тохтамыш – хан Синей Орды, владения которой простирались в нынешней Западной Сибири, Северном Казахстане, по бассейну Ишима, Иртыша и Оби. Сильный, могучий хан, самый авторитетный в Татарской империи. Он собрал армию и двинулся к Золотой Орде, к своему законному трону. Ситуация, критическая не только для Мамая, но и для Запада. Если Тохтамыш утвердится в Золотой Орде, то завоевательные планы католической церкви рухнут в очередной раз, как это было при Александре Невском, который и заключил военно-политический союз Руси и Золотой Орды. Тевтонско-ливонские рыцари неизменно терпели поражение в боях против стремительной степной конницы. Золотая Орда была опорой Москвы, а Москва – опорой Орды. Потому-то узурпатор Мамай и великий литовский князь Ягайло, принявший католичество, пошли в поход на Москву. Литва в те века была копьем Запада, направленным против Руси. В двухтомном труде германского историка Эдуарда Винтера «Россия и папство» прямо говорится, что Ватикан планировал «завоевание Руси при посредстве Литвы… Во имя пап и с их благословения. Литовские князья действовали так усердно, что образовавшееся Великое княжество Литовское на 9/10 состояло из областей Древней Руси… При Клименте VI Литва заняла центральное место в планах захвата Руси». За Мамаем и Ягайло стояла католическая церковь, которая еще полтора века назад объявила крестовый поход против «схизматиков и татар», то есть против Руси и Золотой Орды. С севера наступление шло через Литву, с юга – из Крыма, где в XIII веке образовалась мощная генуэзская колония – города Кафа (Феодосия), Чембало (Балаклава), Солдайю (Судак). Мамай опирался на финансовую мощь этих городов, стоящей за ними Генуи и, соответственно, на папство. В сказаниях о Куликовской битве с точностью указываются наемники, в том числе и «фряги» – то есть итальянцы из генуэзских колоний в Крыму, Общие планы крестового похода совпадали с личными планами Мамая. С приходом Тохтамыша власть бывшего темника кончалась сама собой. И потому он заключил союз с Ягайло и Олегом Рязанским, врагом Москвы. Три армии – Мамая, Ягайло и Олега Рязанского – вышли в поход, абсолютно уверенные в успехе. Прежде всего потому, что они опережали Тохтамыша – Тохтамыш со своей армией не успевал на соединение с войском Дмитрия Донского. Но, видно, Господь простер тогда руки свои над Русью. К сече на Куликовом поле на один переход опоздала армия Ягайло, потому что шла через покоренные литовцами черниговские и новгород-северские земли, население которых всячески ей препятствовало. Тут непременно надо сделать большую географическую поправку. А то когда я пишу «Ягайло», «Литва», то перед взором читателя предстает нынешняя Литва, Балтика, западное направление. Ягайло шел к Куликову полю с юго-юго-запада, от Киева. Ставка Ягайло, а затем Витовта была в Киеве, в те времена одном из главных городов Великого княжества Литовского. Опоздал к битве и Олег Рязанский. Как и почему – неизвестно. Но князь Дмитрий на всякий случай перевел ополчение через Дон, навстречу Мамаю. Тем самым ограничил себе маневр, возможность отступления. Но Доном же он оградился от удара в спину со стороны рязанских дружин. И кто знает, как сложилась бы история Руси, соединись тогда армии Мамая, Ягайло и Олега.
    3
  3. Такова подоплека тех событий. Другое дело, что они получили в официальной историографии странное истолкование. Например, Симеоновская летопись создана никак не позже 1389 года, то есть является документом, написанным по следам событий. Но даже отрывков из нее в сборниках о Куликовской битве нет. Потому что там князь Дмитрий и хан Тохтамыш после победы над Мамаем обмениваются поздравлениями, подарками и посольствами. И в Рогожской летописи говорится, что после Куликовской битвы русские князья отправили послов «со многими дарами к царю Тохтамышу». Впрочем, гораздо важнее, как формулируется там известие от Тохтамыша, который окончательно разбил Мамая в сражении на Калке и утвердился на троне Золотой Орды. И немедля отправил послов к «Дмитрию и всем русским князьям». С известием, «как супротивника своего и их врага Мамая победил». «Супротивника своего и их врага». Общего врага. Так гласят не до конца «отредактированные» и потому практически неизвестные Симеоновская и Рогожская летописи. Ведь у нас принята и взята на идеологическое вооружение теория «ига». И такая правда и такие летописи «не подходят»… Так и жили, так и воспитывали поколения. На Куликовом поле Дмитрий Донской не просто помог Тохтамышу утвердиться на троне Золотой Орды, но тем самым укрепил Русь. Он продолжил и упрочил союз с Ордой, заложенный Александром Невским: внук Батыя хан Менгу-Тимур помогал Новгороду, посылал конницу против немецких рыцарей, Джанибек дружил с митрополитом Алексием, воспитателем Дмитрия Донского, хан Узбек был шурином великого князя Юрия Даниловича Московского (выдал за него свою сестру Кончаку, в крещении – Агафью), а после смерти Юрия дружил с его братом Иваном Калитой. Союз, благодаря которому они совместно противостояли Западу вообще и Литве в частности. Историки-то знают, а нам для ясности надо чаще смотреть на древние карты. В те века Московское княжество было мало, а Литва велика и могуча, она поглотила Киев, Чернигов, Смоленск, Брянск, Полоцк…. Дмитрий Донской, как и Александр Невский, причислен Русской православной церковью к лику святых. То есть церковь точно знала, что князья-воители, во всем опиравшиеся на «поганых татар», защищали прежде всего православную веру от католической экспансии Запада. Церковь точно знала, что «поганые татары» – боевой щит православной веры в течение трех веков средневековья, трех веков становления Русского государства. После смерти Тохтамыша в Орде вновь началась смута. Но Московское княжество уже окрепло. Русь заняла на этих огромных пространствах главенствующее положение. Как писал один из основателей евразийской исторической школы князь Н.С. Трубецкой, произошла «замена ордынского хана московским царем с перенесением ханской ставки в Москву». («Наследие Чингисхана». Берлин, 1925.) То есть Русь, Россия стала наследницей империи. На Руси испокон веков ханов Золотой Орды называли «царями». И не случайно, наверно, через полвека после распада Золотой Орды титул «царь» взяли великие московские князья. Так Московское великое княжество стало Русским царством. Но признавать это официальная русская наука со времен Петра не желала. И только сейчас наметился официальный перелом в оценках той эпохи.В результате Русь не потеряла своей идентичности, она не потеряла своей веры, не потеряла даже своего государственного устройства. А если бы крестоносцы пришли на нашу землю, то Русь как исторический культурный духовный религиозный феномен прекратила бы свое существование». Столь подробно изложенная предыстория необходима и для рассмотрения событий августа 1382 года.
    3
  4. Москва, 1382 год В летописях, в установившейся официальной советской и российской трактовке поход Тохтамыша подается как набег супостата на Русь. И говорится о нем мельком. Мол, хан Золотой Орды обеспокоился растущим могуществом Москвы и решил ее устрашить. Дмитрий Донской хотел выехать навстречу и дать сражение, но московские полки были ослаблены Куликовской битвой, и потому князь уехал в Кострому. В результате люди, элементарно сопоставляющие факты, задаются вопросом: «Получается, Дмитрий Донской – трус, предатель, подлец?! Ведь мало того, что сам сбежал и бросил Москву на растерзание, так еще и жену с малым ребенком оставил на поругание татарам! Ну кто он после этого?!» Буквально сегодняшнее свидетельство тому – опубликованный в «Московской правде» текст С. Ишкова: «По мнению значительной части историков, такой «хитрый» маневр больше всего напоминал бегство. Если бы князь думал о сопротивлении татарам, он мог либо отсидеться в Москве, либо стать войском в 30-100 верстах от Москвы… в любой момент мог прийти на помощь Москве… Зачем собирать войско в Костроме? Пока оттуда рать смогла бы добраться до Москвы, татар бы уже и след простыл. Кроме того, в летописях нет сведений о том, что хоть кого-то Дмитрию Донскому удалось там собрать. Вслед за великим князем кинулась врассыпную и вся его родня». Противоречия, несообразности возникают всегда, когда события пытаются подогнать под заданную схему. Летописи мы изучаем по «спискам», иначе говоря –переписанным вариантам. Самый подробный текст – «Повесть о нашествии Тохтамыша» – как и все сказания времен Куликовской битвы, дошел до нас в копиях XVI века. Кто и сколько раз за прошедшие двести лет вносил изменения, «исправляя» на свой лад и по своему пониманию – неизвестно. «Подредактировать» текст за какой-то определенный год было легко. Тому или иному году в летописях посвящается не так много страниц. А вот с «Повестью о нашествии Тохтамыша» – сложней. Текст большой. Все время что-то «вылезает». И если читать более или менее внимательно, то видно очень многое. В источниках нет прямых свидетельств об ухудшении отношений Руси и Орды, Дмитрия и Тохтамыша. А вот мощная Литва по-прежнему представляла угрозу для Москвы и Орды. Первоначальный маршрут конницы Тохтамыша – от Великого Булгара на Новгород-Северский. То есть на Литву, на Ягайло. Вероятнее всего, Дмитрий Донской выступил на соединение с ним, чтобы совместно добить Ягайло. Очень удобный момент: в княжестве Литовском – междуусобица. Против Ягайло, авторитет которого пошатнулся после Куликовской битвы, выступил его дядя Кейстут.
    3
  5. В «Повести о нашествии Тохтамыша» говорится, что в походе между русскими князьями, воеводами и боярами началась «розность». В результате Донской бросает армию и уезжает «вборзе на Кострому». «Вборзе» – значит «быстро». То есть бежит. Да что ж случилось такое, что великий князь бежит из своего войска? В летописной повести употреблено аккуратное слово «розность». Но ведь действие происходит в армии, в походе. И если великий князь-командующий бежал от такой «розности», это значит – был заговор против Дмитрия Донского, военный мятеж с угрозой для жизни князя. В чем суть мятежа? Войска ведь, по летописи, вышли против Тохтамыша. Значит, князья-бояре-воеводы не захотели воевать против «супостат-татар»? Или все-таки Дмитрий шел на Ягайло, а князья-бояре-воеводы не хотели сражаться с Ягайло, с Литвой? Если в армии мятеж, то, по логике, Донской должен бежать к Москве, к своему оплоту. Куда ж еще?! Тем более, там его жена и новорожденный ребенок. Но он бежит «на Кострому». Почему? Потому что в Москве, одновременно с мятежом в войске, вспыхнул бунт. «А на Москве бысть замятня велика и мятеж велик зело», – проговаривается не до конца «отредактированная» летописная «Повесть о нашествии Тохтамыша». Слово произнесено. Мятеж! Против Дмитрия Донского. Начинаются убийства, грабежи, разгром пивных и медовых подвалов, обычная в таких случаях пьяная вакханалия. Остановимся на перечне людей, находящихся в тот момент в Москве: «Бояре, сурожане, суконщики и прочие купцы…» «Сурожанами» на Москве звали не только купцов из Сурожа – генуэзской колонии в Крыму, а вообще всех генуэзцев из Крыма. Судя по второму месту в списке, они составляли естественную и немалую часть московского населения. А генуэзские купцы – мы помним – как раз и были союзниками и вдохновителями Мамая в его походе на Москву. То есть врагами Дмитрия. Одни люди бегут из города – это понятно. А вот другие – отмечено в «Повести…» – «сбежались с волостей». Кто побежит в город, охваченный бунтом? Понятно, вор и мародер, чтобы поживиться. А также тот, кто знает и участвует в общем заговоре, тот, кто поспешил поддержать мятеж. Это свои люди, из Московского княжества. Но далее, после «волостей», написано: «и елико иных градов и стран». То есть из других городов и стран. Как же быстро они здесь очутились. И что им надо, зачем приехали? Нет ответа в тексте. Хорошо еще, что эти слова сохранились. И снова главный вопрос: против кого и чего мятеж? И снова нет ответа. И получается полная чушь. Если Донской, по летописной версии, защитник Москвы и земли Русской от «поганых татар», то почему Москва свергает его? Значит, бунтовщики за татар? Но почему тогда они не встречают Тохтамыша хлебом-солью? Наоборот, запираются и открывают огонь со стен. Значит, они против Донского и против Тохтамыша. Тогда – за кого? Кого они принимают, встречают и привечают? В «Повести…» дается ответ: «Приехал в град литовский князь Остей, внук Ольгердов». Добавлю – племянник Ягайло. И что же он сделал? Читаем: «И ободрил людей…» Стал там вождем, временным князем, организовал и возглавил оборону от Тохтамыша. Снова вопрос: а почему именно литовский Остей? С какой стати Москва сразу же доверяется чужаку? Были ведь среди мятежников свои бояре-князья. Но летопись не объясняет, почему вожаком стал именно сторонний человек. Из всего этого следует, что это был пролитовский заговор, масштабный, разветвленный. Суздаль, Нижний Новгород, Рязань, Литва, московские бояре-князья, а также люди «из других городов и стран». Повторим: Тохтамыш шел на юго-запад, на Новгород-Северский и далее на Киев. Но южнее Ельца, чуть-чуть не дойдя до границ Великого княжества Литовского, резко повернул на север. И, через земли Рязанского княжества, «изгоном» погнал коней на Москву. «Изгоном» – значит без обозов, только боевая конница. При захвате Москвы первым убили «литовского князя Остея». Точнее – казнили. Но князей не убивали уже в течение 137 лет после Батыева похода – до сражений с узурпатором Мамаем на Пьяни и на Воже. «С 1240 по 1377 год ни один из удельных или великих князей Владимирской Руси не погибал на поле битвы». (Академик Л.В. Черепнин. Духовные и договорные грамоты великих князей. 1950, № 12, стр. 33-37.) Попавших в плен выменивали, выкупали – но не убивали. Таков средневековый закон, которого неукоснительно придерживались ордынцы. Гибли князья в междуусобицах, заговорах. Убийство Остея скорее всего означает, что Тохтамыш не считал войной поход на Москву. И Остей был выведен за рамки военных законов. Просто заговорщик. Итак, Тохтамыш взял Москву, уничтожил мятежников, восстановил там законную власть. И через некоторое время вновь вручил Дмитрию Донскому ярлык великого князя Руси.
    3