Comments by "Сергей Дегтярёв" (@user-mf6hh7st5i) on "Роднянский нам не родня, о кино и национальном вопросе Навальный и "Оскар"" video.

  1. «… мы нацменьшинство в русской литературе, критика у них в руках, не пускают, зажимают, процветают, делают, что хотят». (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    5
  2. «… Московское отделение Союза писателей СССР. Всего членов московской организации примерно 1800 человек. Евреев до 85 %… Мосфильм… на те же 80%…» (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    5
  3. Навальный, Ходорковский, Каспаров? 🤔🧐
    4
  4. «… Каждый русский интеллигент, у которого появляется хотя бы слабенький пульс, невольно смыкается с наиболее активно ратующей за демократию, подпиливающей, расшатывающей частью советской интеллигенции, то есть с евреями. На стадии подпиливания и расшатывания такому интеллигенту с ними по пути. Но только ведь на самом раннем этапе… Понимаешь, разные цели. Ты хотел бы что-нибудь изменить в государственном устройстве или даже взорвать его к чертовой матери ради любимого тобой народа, поскольку его надо спасать от полного разложения и вырождения, они же хотят изменить существующее положение вещей только ради себя. Не о русском же мужике они заботятся? Как думаешь? Ну и что им, у которых на всякий случай всегда собран и наготове дорожный чемодан, до вятского и вологодского мужика? Коренное население любой страны их интересует только как биологическая среда обитания. Главная же закавыка вот в чем. Когда ты, допустим, поломаешь или взорвешь существующее положение, они воспользуются ситуацией и используют ее в своих целях. Ты же воспользоваться результатами своей деятельности не сумеешь. Почему? Потому что они заранее, уже сейчас, блестяще организованы. Они готовы к изменению ситуации в государстве, готовы этим изменением воспользоваться. А мы? Две-три разрозненных единицы. Получается, что, смыкаясь с ними в фазе подпиливания и расшатывания, мы работаем только на них же, а не на благо коренного населения страны, ибо не сможем потом воспользоваться плодами своей подпиливающей работы, ибо мы сами не организованы, а примыкаем лишь к их организованности…» (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    3
  5. «— Но почему все-таки мало сейчас очень талантливых, ярких русских, украинских писателей? Где Пушкины, Достоевские, Толстые?.. — Разве это не ясно? Во-первых, климат. На морозе цветы не распускаются и вообще растения прозябают. Но эта причина, как ни странно, второстепенная. Во-вторых, когда поле заполнено сорняками, хлебным колосьям трудно быть полновесными и тяжелыми, но и эта причина не главная. — Что же главное? — Гены. Таланты, гении — это гены... Все наиболее ценные гены русской нации оказались в земле...» (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    3
  6. «— Думаешь, их у нас пятнадцать миллионов? — Точно никто не знает. Большинство ведь по считаются русскими. Не знаю. Во времена Достоевского при населении России в 80 миллионов их было 3 миллиона. Общее население больше чем удвоилось. Но ведь они не гибли в Соловках, во время коллективизации, голодовок, в Отечественную войну, да и в массовых лагерях. Хоть и гибли, да не столько, сколько аборигены. Пятнадцать не пятнадцать, а уж не меньше десяти миллионов у нас наберется». (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    3
  7. «… русская интеллигенция… была фактически уничтожена, развеяна по ветру, и на ее месте образовался вакуум… С захватом власти силами Интернационала, почувствовав, что настал их час, из многочисленных мест и местечек хлынули в столицу и другие крупные города периферийные массы… Это были часовщики, ювелиры, фотографы, газетные репортеришки, парикмахеры, музыканты из мелких провинциальных оркестров… Вся эта провинциальная масса и заполнила собой вакуум, образовавшийся на месте развеянной по ветру русской интеллигенции. Тогда-то и начались в Москве знаменитые самоуплотнения, уплотнения, перенаселенные коммуналки. В 1921 году насчитывалось в Москве двести тысяч пустых квартир. Спрашивается, куда делись их жильцы и кто эти квартиры заполнил?.. Главное — зацепиться, получить ордерок хотя бы на десять метров, встать одной ногой… А зацепиться им было нетрудно, потому что инстанции, ведавшие ордерами, контролировались своими людьми. Заселение Москвы периферией было сознательной политикой этих людей. В крайнем случае, можно и арестовать какого-нибудь русачка-дурачка, дабы освободилась его комната. Квартир в Москве в двадцатых годах (свидетельство Булгакова) практически не было. Были только комнаты в коммунальных клоповниках. … тогда-то, в двадцатые годы, и произошла фактическая оккупация Москвы периферийными массами. Этот процесс коснулся, конечно, и других городов, но чем мельче город, тем меньше коснулся… Известные периферийные массы, заселившие Москву, не могли, разумеется, сидеть сложа руки по своим квартирам и комнатушкам. На Трехгорку они шли мало и неохотно, на завод «Серп и молот» тоже. Они молниеносно разбежались по разным учреждениям, наркоматам, главкам, канцеляриям. Но прежде всего по редакциям газет, журналов, по издательствам, музыкальным школам, училищам, консерваториям, по театрам, москонцертам и филармониям. Они заполнили разные отделы и ассоциации художников, кино, писателей, архитекторов, композиторов, рекламные агентства, радио. Ну а также медицину. Это было опять-таки им очень нетрудно сделать, потому что был… вакуум и потому что во главе каждой буквально газеты, каждого буквально журнала, каждого издательства — всюду были расставлены свои люди, которые всячески поощряли процесс уже не внедрения, это словечко было бы слабовато, но захватывания всех видов искусств и всех средств массовой информации, то есть всех средств влияния на население страны, столь неожиданно доставшейся им в безраздельное владение… Произошла подмена. Затем эта новоявленная интеллигенция стала порождать интеллигенцию… привилегированные высшие учебные заведения, ВГИК и ГИТИС, консерватория и филологические факультеты продолжали долгое время оставаться верными вотчинами московской, ленинградской, новой советской интеллигенции. Конечно, второе и третье поколение этой интеллигенции были уже не сынки и дочки ювелиров, скорняков, фотографов и портных. Это были уже дети Светловых, Литвиновых, Катаевых, Горбатовых, Дунаевских, Покрассов, то есть дети поэтов и композиторов, художников и дирижеров, скрипачей и хирургов, командиров Красной Армии и разных руководящих работников». (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    1
  8. «Не все ли уже кончено с Россией? Была искусственно парализована, обескровлена, выедена изнутри, обглодана почти до остова. Вспомнились ужасные слова Розанова из его "Опавших листьев": "Когда Родина наконец умрет и, обглоданная евреями, будет являть одни кости, — тот будет "русский", кто будет плакать около этого остова, никому не нужного и всеми покинутого». Так не мертва ли она? Не осталась ли нам скорбная доля только оплакивать ее остов по пророчеству русского писателя?» (В. Солоухин, «Последняя ступень»)
    1