Comments by "Vladimir Bogorad" (@vlbogorad) on "Подоляк эмоционально объяснил тупой план Путина с "референдумами" и ядерным оружием" video.

  1. Девушка из Запорожья оправдывает референдум в своей волости. Спрашиваю её, сам город Запорожье, центр, ведь всё ещё в Украине, как же вы будете референдить? И потом, в ст. 73 Конституции Украины записано, что вопросы изменения территории страны решаются исключительно на всеукраинском референдуме. Она мне: мы действуем по Уставу ООН, есть право наций на самоопределение. Отвечаю: Что-то никогда не слышал о таком - "запорожская нация." И вообще, дорогие россияне, будьте осторожны с этим термином. Завтра о праве на самоопределение заявит каждый переулок за углом. Вот почему в Конституции любой страны, не только Украины и России, записано, что только народ всей страны должен решать, отдавать ли от себя кусок земли. Спросите Путина, если завтра на Сахалине проголосуют отдаться Японии, отпустит? Так, как он отпустил Чечню. Кроме того, есть Будапештский Меморандум 1994 г., который Россия подписала и по которому обязалась соблюдать территориальную целостность Украины в обмен на отказ от ядерного оружия. В России холуи на всех каналах повторяют, что этот документ Россия не должна выполнять, потому что он Россией не ратифицирован. Враньё. Отсутствие ратификации не освобождает Россию от выполнения её обязательства. В статье 15 федерального Закона РФ «О международных договорах» от 15 июля 1995 г. сказано, что ратификация требуется, если она предусмотрена самим международным договором. Однако Будапештский Меморандум, по его тексту, не требует ратификации. Наоборот, в конце этого документа ясно сказано, что он вступает в силу сразу после подписания. Так что Россия нагло отказывается выполнять то, что подписала. Как после этого с ней можно о чём-то договариваться?
    1
  2. «Одумайтесь!» Лев Толстой писал свой антивоенный манифест в 1904 году, во время «частичной мобилизации» на русско-японскую войну. «Одуренные молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жен, детей, с тоской на сердце, но с напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали». «Вчера я встретил провожаемого матерью и женой запасного. Они втроем ехали на телеге. Он был немного выпивши, лицо жены распухло от слез. Он обратился ко мне: — Прощай, Лев Николаевич, на Дальний Восток. — Что же, воевать будешь? — Надо же кому-нибудь драться. — Никому не надо драться. Он задумался. — Как же быть-то? Куда же денешься? Я видел, что он понял меня, понял, что то дело, на которое посылают его, дурное дело. «Куда же денешься?» Вот точное выражение того душевного состояния, которое в официальном и газетном мире переводится словами: «За веру, царя и отечество». Те, которые, бросая голодные семьи, идут на страдания и смерть, говорят то, что чувствуют: «Куда же денешься?» Те же, которые сидят в безопасности в своих роскошных дворцах, говорят, что все русские готовы пожертвовать жизнью за обожаемого монарха, за славу и величие России.»
    1