Шынар Сатхановна М
Proshloe исторический журнал
comments
Comments by "Шынар Сатхановна М" (@user-dc4nw9ce3x) on "Металлургия кочевников Алтая I тысячелетия нашей эры. Евгений Водясов. Родина слонов №374" video.
5
3
3
2
2
2
2
2
Книга VI
(591/592 г.)
II. 10. На другой день278 трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени они славяне, что живут на краю западного Океана279, что каган280 отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству, и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие – их страна не знает железа281, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею282.
III. 9. Каган стал требовать от кесаря увеличения договорной суммы взносов, когда же император не обратил внимания на эти речи варвара, каган тотчас решил начать против него войну. Поэтому он приказал славянам построить большое число легких судов, чтобы подготовить переправу через Истр. Феофилакт Симокатта
Продолжателем повествования Менандра стал происходивший из Египта, ставший затем императорским секретарем и эпархом при Ираклии, историк Феофилакт Симокатта (ок. 580-х гг. – после 641 г.), посвятивший свою «Вселенскую историю» правлению Маврикия (582–602)
2
2
Отрывок 19
(568 г. по Р. X.)
Ехс. De leg. Rom. 151, 152.
Турки, в древности называвшиеся саками, отправили к Юстину посольство с мирными предложениями. Царь тоже принял намерение отправить к ним посольство. Он велел полководцу восточных городов Зимарху, киликийцу, готовиться к этому посольству. Когда все уже было готово к дальнему пути, то Зимарх отправился из Византии, сопровождаемый самим Маниахом и его товарищами, в начале месяца, называемого латинами августом, к концу четвертого года царствования Юстина и во втором году пятнадцатилетнего периода.
Отрывок 20
(568 г. по Р. X.)
Ibid 152—154.
Путешествие Зимарха и его спутников было продолжительно. Как скоро они прибыли в страну {375} согдаитов и сошли с лошадей, то некоторые турки, видно нарочно на то поставленные, предлагали Зимарху купить у них железа; я думаю, они это делали, чтобы показать римлянам, что в стране их есть железные рудокопни; ибо обыкновенно говорят, что у них трудно доставать железо. Можно бы догадаться, что они этим хвастовством давали знать римлянам, что их земля производит этот металл. Некоторые люди из этого племени, о которых уверяли, будто они имели способность отгонять несчастья, придя к Зимарху, взяли вещи, которые римляне везли с собой, сложили их вместе, потом развели огонь сучьями дерева ливана, шептали на скифском языке какие-то варварские слова и в то же время звонили в колокол и ударяли в тимпан над поклажей. Они несли вкруг ливановую ветвь, которая трещала от огня; между тем, приходя в исступление и произнося угрозы, казалось, они изгоняли лукавых духов. Им приписывали силу отгонять их и освобождать людей от зла. Отвратив, как они полагали, все несчастья, они провели самого Зимарха через пламя, и этим, казалось, они и самих себя очищали. По совершении сих обрядов, Зимарх шел вместе с приставленными к нему турками к горе, называемой Эктаг, что по-эллински значит «золотая гора», где находился сам хаган 49. По прибытии в одну долину Золотой горы, {376} где было пребывание Дизавула, Зимарх и его спутники были немедленно призваны к нему. Хаган находился внутри шатра и сидел на золотом седалище о двух колесах, которое, когда нужно было, тащила одна лошадь. Приветствовав варвара по обычаю, Зимарх принес дары, которые и были приняты теми, кому это было поручено. Тогда Зимарх сказал: «Наш великий царь, употребив меня своим вестником, желает тебе, государь толиких народов, чтобы счастье было всегда к тебе благоприятно и благосклонно и чтобы ты любил римлян и был к ним благорасположен. Одерживай постоянно верх над своими врагами и собирай добычу со своих противников! Да удалится от нас {377} всякая зависть, могущая расторгнуть узы дружбы! Приязненны мне племена турков и все, подвластные туркам! Также и наше расположение к вам будет всегда неизменно». Такие слова говорил Зимарх; Дизавул отвечал подобными приветствиями. Потом они обедали и весь тот день провели в пировании в том самом шатре. Он был сделан из шелковых тканей, искусно испещренных разными красками. Они пили вино, но не такое, какое у нас выжимается из винограда. Напиток, ими употребляемый, есть какой-то варварский... Земля турков не производит виноградных лоз; у них вовсе нет этого растения. Римляне потом удалились туда, где было их пребывание. На другой день {378} они были приведены в другую кущу, обитую и испещренную также шелковыми покровами. Здесь стояли и кумиры, различные видом. Дизавул сидел на ложе, которое было все из золота. На середине этого помещения были золотые сосуды и кропильницы и бочки, также золотые. Они опять пировали, поговорили за попойкой, о чем было нужно, и разошлись. В следующий день они пришли в другую комнату, где были столбы деревянные, покрытые золотом, также и ложе вызолоченное, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед комнатой, на большом пространстве, в длину были расставлены телеги, на которых было множество серебра, блюда и корзины, и многие изображения четвероногих, сделанные из серебра, ничем не уступающие тем, которые делают у нас. В этом состоит роскошь туркского князя. Между тем как Зимарх имел здесь пребывание, Дизавул желал, чтобы сам Зимарх, вместе с двадцатью провожатыми и служителями, последовал за ним в поход, предпринятый им против персов, а чтобы другие римляне воротились в страну холиатов и там ожидали возвращения Зимарха. Дизавул отпустил их, изъявив подарками благосклонность свою к ним. Зимарха почтил он пленницей; она была из народа так называемых херхисов 50. {379}МЕНАНДР ВИЗАНТИЕЦ.
2
2
2
2
2
2
Отрывок 19
(568 г. по Р. X.)
Ехс. De leg. Rom. 151, 152.
Турки, в древности называвшиеся саками, отправили к Юстину посольство с мирными предложениями. Царь тоже принял намерение отправить к ним посольство. Он велел полководцу восточных городов Зимарху, киликийцу, готовиться к этому посольству. Когда все уже было готово к дальнему пути, то Зимарх отправился из Византии, сопровождаемый самим Маниахом и его товарищами, в начале месяца, называемого латинами августом, к концу четвертого года царствования Юстина и во втором году пятнадцатилетнего периода.
Отрывок 20
(568 г. по Р. X.)
Ibid 152—154.
Путешествие Зимарха и его спутников было продолжительно. Как скоро они прибыли в страну {375} согдаитов и сошли с лошадей, то некоторые турки, видно нарочно на то поставленные, предлагали Зимарху купить у них железа; я думаю, они это делали, чтобы показать римлянам, что в стране их есть железные рудокопни; ибо обыкновенно говорят, что у них трудно доставать железо. Можно бы догадаться, что они этим хвастовством давали знать римлянам, что их земля производит этот металл. Некоторые люди из этого племени, о которых уверяли, будто они имели способность отгонять несчастья, придя к Зимарху, взяли вещи, которые римляне везли с собой, сложили их вместе, потом развели огонь сучьями дерева ливана, шептали на скифском языке какие-то варварские слова и в то же время звонили в колокол и ударяли в тимпан над поклажей. Они несли вкруг ливановую ветвь, которая трещала от огня; между тем, приходя в исступление и произнося угрозы, казалось, они изгоняли лукавых духов. Им приписывали силу отгонять их и освобождать людей от зла. Отвратив, как они полагали, все несчастья, они провели самого Зимарха через пламя, и этим, казалось, они и самих себя очищали. По совершении сих обрядов, Зимарх шел вместе с приставленными к нему турками к горе, называемой Эктаг, что по-эллински значит «золотая гора», где находился сам хаган 49. По прибытии в одну долину Золотой горы, {376} где было пребывание Дизавула, Зимарх и его спутники были немедленно призваны к нему. Хаган находился внутри шатра и сидел на золотом седалище о двух колесах, которое, когда нужно было, тащила одна лошадь. Приветствовав варвара по обычаю, Зимарх принес дары, которые и были приняты теми, кому это было поручено. Тогда Зимарх сказал: «Наш великий царь, употребив меня своим вестником, желает тебе, государь толиких народов, чтобы счастье было всегда к тебе благоприятно и благосклонно и чтобы ты любил римлян и был к ним благорасположен. Одерживай постоянно верх над своими врагами и собирай добычу со своих противников! Да удалится от нас {377} всякая зависть, могущая расторгнуть узы дружбы! Приязненны мне племена турков и все, подвластные туркам! Также и наше расположение к вам будет всегда неизменно». Такие слова говорил Зимарх; Дизавул отвечал подобными приветствиями. Потом они обедали и весь тот день провели в пировании в том самом шатре. Он был сделан из шелковых тканей, искусно испещренных разными красками. Они пили вино, но не такое, какое у нас выжимается из винограда. Напиток, ими употребляемый, есть какой-то варварский... Земля турков не производит виноградных лоз; у них вовсе нет этого растения. Римляне потом удалились туда, где было их пребывание. На другой день {378} они были приведены в другую кущу, обитую и испещренную также шелковыми покровами. Здесь стояли и кумиры, различные видом. Дизавул сидел на ложе, которое было все из золота. На середине этого помещения были золотые сосуды и кропильницы и бочки, также золотые. Они опять пировали, поговорили за попойкой, о чем было нужно, и разошлись. В следующий день они пришли в другую комнату, где были столбы деревянные, покрытые золотом, также и ложе вызолоченное, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед комнатой, на большом пространстве, в длину были расставлены телеги, на которых было множество серебра, блюда и корзины, и многие изображения четвероногих, сделанные из серебра, ничем не уступающие тем, которые делают у нас. В этом состоит роскошь туркского князя. Между тем как Зимарх имел здесь пребывание, Дизавул желал, чтобы сам Зимарх, вместе с двадцатью провожатыми и служителями, последовал за ним в поход, предпринятый им против персов, а чтобы другие римляне воротились в страну холиатов и там ожидали возвращения Зимарха. Дизавул отпустил их, изъявив подарками благосклонность свою к ним. Зимарха почтил он пленницей; она была из народа так называемых херхисов 50. {379}МЕНАНДР ВИЗАНТИЕЦ.
1
Затевая войну, наблюдают за положением звезд и луны 109; при полнолунии нападают, при ущербе луны отступают. Каждый имеет выделенный участок земли, по которому кочует в поисках травы и воды, причем наиболее крупными владениями располагают левый и правый сянь-ваны и левый и правый лули-ваны. Левый и правый гудухоу помогают [шаньюю] в управлении. Каждый из двадцати четырех начальников также сам назначает тысячников, сотников, десятников, небольших князей, главных помощников 100, дувэев, данху и цецзюев. Утром шаньюй выходит из ставки и совершает поклонение восходящему солнцу, вечером совершает поклонение луне
1
Эргунэ-кун (монг.: Эргүнэ Хун; фарси: ارگنه قون; тур. Ergenikon; азерб. Ərgənikon) — мифическая местность из генеалогической легенды в Сборнике летописей, в которой укрылись от врагов семьи прародителей монголов Нукуза и Кияна[1][2].
Миниатюра «Монголы покидают долину Эргунэ-кун» из персидской книги эпических поэм Ахмада Табризи «Шаханшах-намэ» (или «Чингиз-намэ» — «Книга царя царей»)(1397—1398, Британская библиотека, Лондон)
Имеется рассказ, [передаваемый со слов] заслуживающих доверия почтённых лиц, что над монголами одержали верх другие племена и учинили такое избиение [среди] них, что [в живых] осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к которой ни с одной стороны не было дороги, кроме одной узкой и труднодоступной тропы, по которой можно было пройти туда с большим трудом и затруднением. Среди тех гор была обильная травой и здоровая [по климату] степь. Название этой местности Эргунэ-кун. Значение слова кун — косогор, а эргунэ — крутой, иначе говоря, «крутой хребет». А имена тех двух людей были: Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы оставались в этом месте и размножились.
[3]
По преданию, зафиксированному Рашид-ад-Дином, древние монголы разводили скот и плавили железо. С помощью гигантского горна их потомки расплавили целую гору и нашли выход из труднодоступной местности. Среди вышедших из Эргунэ-Кун был и предок Чингисхана Бортэ-Чино[4].
По мнению Н. Н. Крадина и Т. Д. Скрынниковой, Эргунэ-кун стал центром политии, образование которой было связано со взаимодействием аборигенного населения (монголов) и пришедших на эту территорию тюрков с запада в результате распада тюркских каганатов[5].
Учёными название «Эргунэ-кун» ассоциируется с рекой Аргунь, которую монголы называют Эргүнэ мурэн (Широкая река)[6]. Эргунэ-куном назывался, как полагает Л. Билэгт, находящийся на востоке нынешнего Забайкальского края Аргунский хребет[7]. Согласно Б. Р. Зориктуеву, Эргунэ-кун располагался на месте впадения р. Мангу в Аргунь[8].
По мнению Б. Р. Зориктуева, монголы обитали в Эргунэ-кун во времена табгачской династии Тан[8]. При этом уход монголов в Эргунэ-Кун обычно датировался VII—VIII вв. н.э.[9], хотя Л. Билэгт называет другие даты ухода монголов в Эргунэ-Кун — 358 или 308 г. н. э.[10]
В числе племен, вышедших из Эргунэ-кун упоминаются кияты, нукузы, урянкаты и кунгираты[11].
1
1
@АлександрАгеев-ж5й ЖАК МАРЖЕРЕТ
СОСТОЯНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА МОСКОВИИ
Предуведомление читателю
Российская империя представляет собой часть страны, которую издавна называли Скифией. Словом «скифы» еще и сегодня называют татар, которые прежде были повелителями России, и великие князья некогда владели ею как вассалы татар, зовущихся крымцами. Эти русские с некоторых пор, после того как они сбросили иго татар и христианский мир кое-что узнал о них, стали называться московитами — по главному городу Москве, который носит княжеский титул, но не первый в стране, так как государь именовался некогда великим князем владимирским и теперь еще называет себя великим князем владимирским и московским. Поэтому ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, т. е. русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из Москвы, Вологды, Рязани или других городов. Но нужно также знать, что есть две России, именно: та, что носит титул империи, которую поляки называют Белая Русь, и другая — Черная Русь, которой владеет Польское королевство и которая примыкает к Подолии. Господином этой Черной Руси называет себя польский король в своих титулах, когда говорит: великий князь литовский, русский, прусский и т. д. Об этом я хотел предуведомить читателя, чтобы он знал, что русские, о которых здесь идет речь, — это те, кого [142] некогда называли скифами, а с некоторых пор ошибочно называют московитами, поскольку московитами могут называться жители всего лишь одного города; все равно как если бы всех французов стали называть парижанами по той причине, что Париж — столица королевства Франции, да и то с большим основанием, поскольку Париж — столица с незапамятных времен, а Москва является ею всего лишь сто или двести лет. Также сокращенный титул их государя — Zar Hospodar y Veliquei knes N. fsia Russia, что следует, собственно, понимать, как «король, господин и великий князь нас, всех русских» или «всей России», можно понимать и так; но не московитов или Московии. А чтобы отличать Черную Русь от этой последней, поляки все расположенное по ту сторону Днепра называют Белой Русью. Без этого различия можно подчас не разобраться в этом сочинении, в котором говорится только о Белой Руси, некогда Скифии, а ныне Московии.
1
1
Ру́сское (централизо́ванное)[1] госуда́рство — государство конца XV — начала XVIII веков[2], сложившееся в результате объединения северо-восточных русских княжеств в конце XV века, в эпоху правления великого князя московского Ивана III. Столица
Москва (1478—1712)
Санкт-Петербург (1712—1721). Основы Русского государства были заложены в результате присоединения Иваном III Новгородской республики к Великому княжеству Московскому в 1478 году, а также окончательной ликвидации монгольского ига в 1480 году[2]. Унаследовав от предшественников претензионный титул «государь всея Руси», Иван III значительно увеличил его фактическое наполнение, проводя успешную политику по «собиранию русских земель» и преодолению монголо-татарского ига. В результате его 43-летнего правления на месте разрозненных феодальных княжеств появилась новая крупная держава Восточной Европы, воспринимавшая себя как возрождение Киевской Руси[3] (Древнерусского государства) и претендовавшая также на ту часть её территориального наследия, которая досталась Великому княжеству Литовскому. Как единственное на тот момент независимое православное государство, Русское государство позиционировало себя также в качестве наследника павшей Византийской империи.
В середине XVI века были проведены реформы государственного управления, включая создание первого в истории сословно-представительного органа (Земский собор) и постоянного войска (стрельцы), были присоединены территории Казанского (1552) и Астраханского (1556) ханств, тем самым весь волжский бассейн оказался под контролем Москвы, глава государства принял царский титул, началось присоединение Сибири. В 1558 году Русское государство вступило в затяжную войну в Прибалтике (Ливонская война). После вступления в неё Великого княжества Литовского московский царь Иван Грозный начал борьбу с внутренней оппозицией (введена опричнина), которая вместе с нагрузкой на хозяйство для нужд войны привели к экономическому кризису (Поруха). На этом фоне, после пресечения династии Рюриковичей, началось Смутное время (1605—1613), когда на протяжении нескольких лет бунтовали наиболее экономически развитые юго-западные районы страны при поддержке польских интервентов; в итоге были потеряны отвоёванные столетием раньше у Литвы Чернигов и Смоленск. В правление царя из новой династии Романовых — Алексея Михайловича — эти земли вместе со всей левобережной Украиной и Киевом вернулись под контроль Москвы, после перехода запорожских казаков под власть Москвы и многолетней русско-польской войны, а киевская митрополия была присоединена к московской. В то же самое время в Русском государстве после принятия Соборного уложения окончательно утвердилось крепостное право (1649), произошёл церковный раскол из-за реформ патриарха Никона (1654) и восстание под руководством Степана Разина (1667—1671). Пришедший к власти в 1689 году новый царь Пётр I провёл реформы армии и государственного управления, включая упразднение Земских соборов и подчинение церкви государству, выиграл Северную войну против Швеции и принял в 1721 году титул императора.
1
Ру́сское ца́рство[3][4], или Росси́йское ца́рство[5][6][7][8], Россия[9], также Моско́вское ца́рство[10] — наименование Русского государства между 1547 и 1721 годами[~ 3][8]. Столица
Москва (1547—1714)[1]
Санкт-Петербург (1714—1721)[1]. В 1547 году государь всея Руси и великий князь Московский Иван IV Грозный был венчан царём и принял полный титул: «Великий государь, Божиею милостью царь и великий князь всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Рязанский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных»[11], впоследствии, с расширением границ Русского государства, к титулу добавилось «царь Казанский, царь Астраханский, царь Сибирский», «и всея Северныя страны повелитель»[12].
1
1
1
Словом «скифы» еще и сегодня называют татар, которые прежде были повелителями России, и великие князья некогда владели ею как вассалы татар, зовущихся крымцами. . Об этом я хотел предуведомить читателя, чтобы он знал, что русские, о которых здесь идет речь, — это те, кого [142] некогда называли скифами, а с некоторых пор ошибочно называют московитами, поскольку московитами могут называться жители всего лишь одного города; все равно как если бы всех французов стали называть парижанами по той причине, что Париж — столица королевства Франции, да и то с большим основанием, поскольку Париж — столица с незапамятных времен, а Москва является ею всего лишь сто или двести лет. Также сокращенный титул их государя — Zar Hospodar y Veliquei knes N. fsia Russia, что следует, собственно, понимать, как «король, господин и великий князь нас, всех русских» или «всей России», можно понимать и так; но не московитов или Московии.
1
А эти описываемые калмыки расселились по Московской земле, в Большом и Малом Хейхате 11, Дешт-и Кыпчак и [дальше], до самых Чина, Мачина и Фигфура. Прежде они [167] жили по московской границе на реке Волге. [Затем], разгромив ногайцев, они перешли в пределы степи на том берегу Волги, расселились в Дешт-и Кыпчак и степи Хейхат, стали совершать набеги, опустошать пределы Азова и Крыма.
По [мнению] всех татарских богословов и комментаторов, народ бени асфар — это и есть сей народ — калмыки. Не будь его, кяфиры Москвы [давно] прибрали бы к рукам весь мир. Ведь они уже завоевали без счета и без предела [страны] христианских народов, и у престола их повелителя живет восемнадцать падишахов, банов и королей. /869/ И они правят [землями] до [пределов] Страны мрака и до одного конца Нового Света. Они уже вступили в Новый Свет, [но только там] нет их крепостей. А некоторые комментаторы и толкователи хадисов об этих кяфирах Москвы говорят, что народ бени асфар — они. Потому что в стране Мужик, где был я, ничтожный, у московских кяфиров глаза столь же малы, как и у [178] калмыков. ЭВЛИЯ ЧЕЛЕБИ
КНИГА ПУТЕШЕСТВИЙ
СЕЙАХАТНАМЕ
ЗЕМЛИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА, ПОВОЛЖЬЯ И ПОДОНЬЯ
VI
[ПУТЬ ЧЕРЕЗ КАЛМЫЦКИЕ ЗЕМЛИ ДО ПЕРЕВОЛОКИ]
СВОЙСТВА ПРЕНЕБРЕГАЕМОГО ВСЕМИ КАЛМЫЦКОГО НАРОДА, ОБИТАЮЩЕГО В СТЕПИ ХЕЙХАТ
1
1
1
Отрывок 19
(568 г. по Р. X.)
Ехс. De leg. Rom. 151, 152.
Турки, в древности называвшиеся саками, отправили к Юстину посольство с мирными предложениями. Царь тоже принял намерение отправить к ним посольство. Он велел полководцу восточных городов Зимарху, киликийцу, готовиться к этому посольству. Когда все уже было готово к дальнему пути, то Зимарх отправился из Византии, сопровождаемый самим Маниахом и его товарищами, в начале месяца, называемого латинами августом, к концу четвертого года царствования Юстина и во втором году пятнадцатилетнего периода.
Отрывок 20
(568 г. по Р. X.)
Ibid 152—154.
Путешествие Зимарха и его спутников было продолжительно. Как скоро они прибыли в страну {375} согдаитов и сошли с лошадей, то некоторые турки, видно нарочно на то поставленные, предлагали Зимарху купить у них железа; я думаю, они это делали, чтобы показать римлянам, что в стране их есть железные рудокопни; ибо обыкновенно говорят, что у них трудно доставать железо. Можно бы догадаться, что они этим хвастовством давали знать римлянам, что их земля производит этот металл. Некоторые люди из этого племени, о которых уверяли, будто они имели способность отгонять несчастья, придя к Зимарху, взяли вещи, которые римляне везли с собой, сложили их вместе, потом развели огонь сучьями дерева ливана, шептали на скифском языке какие-то варварские слова и в то же время звонили в колокол и ударяли в тимпан над поклажей. Они несли вкруг ливановую ветвь, которая трещала от огня; между тем, приходя в исступление и произнося угрозы, казалось, они изгоняли лукавых духов. Им приписывали силу отгонять их и освобождать людей от зла. Отвратив, как они полагали, все несчастья, они провели самого Зимарха через пламя, и этим, казалось, они и самих себя очищали. По совершении сих обрядов, Зимарх шел вместе с приставленными к нему турками к горе, называемой Эктаг, что по-эллински значит «золотая гора», где находился сам хаган 49. По прибытии в одну долину Золотой горы, {376} где было пребывание Дизавула, Зимарх и его спутники были немедленно призваны к нему. Хаган находился внутри шатра и сидел на золотом седалище о двух колесах, которое, когда нужно было, тащила одна лошадь. Приветствовав варвара по обычаю, Зимарх принес дары, которые и были приняты теми, кому это было поручено. Тогда Зимарх сказал: «Наш великий царь, употребив меня своим вестником, желает тебе, государь толиких народов, чтобы счастье было всегда к тебе благоприятно и благосклонно и чтобы ты любил римлян и был к ним благорасположен. Одерживай постоянно верх над своими врагами и собирай добычу со своих противников! Да удалится от нас {377} всякая зависть, могущая расторгнуть узы дружбы! Приязненны мне племена турков и все, подвластные туркам! Также и наше расположение к вам будет всегда неизменно». Такие слова говорил Зимарх; Дизавул отвечал подобными приветствиями. Потом они обедали и весь тот день провели в пировании в том самом шатре. Он был сделан из шелковых тканей, искусно испещренных разными красками. Они пили вино, но не такое, какое у нас выжимается из винограда. Напиток, ими употребляемый, есть какой-то варварский... Земля турков не производит виноградных лоз; у них вовсе нет этого растения. Римляне потом удалились туда, где было их пребывание. На другой день {378} они были приведены в другую кущу, обитую и испещренную также шелковыми покровами. Здесь стояли и кумиры, различные видом. Дизавул сидел на ложе, которое было все из золота. На середине этого помещения были золотые сосуды и кропильницы и бочки, также золотые. Они опять пировали, поговорили за попойкой, о чем было нужно, и разошлись. В следующий день они пришли в другую комнату, где были столбы деревянные, покрытые золотом, также и ложе вызолоченное, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед комнатой, на большом пространстве, в длину были расставлены телеги, на которых было множество серебра, блюда и корзины, и многие изображения четвероногих, сделанные из серебра, ничем не уступающие тем, которые делают у нас. В этом состоит роскошь туркского князя. Между тем как Зимарх имел здесь пребывание, Дизавул желал, чтобы сам Зимарх, вместе с двадцатью провожатыми и служителями, последовал за ним в поход, предпринятый им против персов, а чтобы другие римляне воротились в страну холиатов и там ожидали возвращения Зимарха. Дизавул отпустил их, изъявив подарками благосклонность свою к ним. Зимарха почтил он пленницей; она была из народа так называемых херхисов 50. {379}МЕНАНДР ВИЗАНТИЕЦ.
1
Книга VI
(591/592 г.)
II. 10. На другой день278 трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени они славяне, что живут на краю западного Океана279, что каган280 отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству, и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие – их страна не знает железа281, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею282.
III. 9. Каган стал требовать от кесаря увеличения договорной суммы взносов, когда же император не обратил внимания на эти речи варвара, каган тотчас решил начать против него войну. Поэтому он приказал славянам построить большое число легких судов, чтобы подготовить переправу через Истр. Феофилакт Симокатта
Продолжателем повествования Менандра стал происходивший из Египта, ставший затем императорским секретарем и эпархом при Ираклии, историк Феофилакт Симокатта (ок. 580-х гг. – после 641 г.), посвятивший свою «Вселенскую историю» правлению Маврикия (582–602)
1
1
1
1
Эргунэ-кун (монг.: Эргүнэ Хун; фарси: ارگنه قون; тур. Ergenikon; азерб. Ərgənikon) — мифическая местность из генеалогической легенды в Сборнике летописей, в которой укрылись от врагов семьи прародителей монголов Нукуза и Кияна[1][2].
Миниатюра «Монголы покидают долину Эргунэ-кун» из персидской книги эпических поэм Ахмада Табризи «Шаханшах-намэ» (или «Чингиз-намэ» — «Книга царя царей»)(1397—1398, Британская библиотека, Лондон)
Имеется рассказ, [передаваемый со слов] заслуживающих доверия почтённых лиц, что над монголами одержали верх другие племена и учинили такое избиение [среди] них, что [в живых] осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к которой ни с одной стороны не было дороги, кроме одной узкой и труднодоступной тропы, по которой можно было пройти туда с большим трудом и затруднением. Среди тех гор была обильная травой и здоровая [по климату] степь. Название этой местности Эргунэ-кун. Значение слова кун — косогор, а эргунэ — крутой, иначе говоря, «крутой хребет». А имена тех двух людей были: Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы оставались в этом месте и размножились.
[3]
По преданию, зафиксированному Рашид-ад-Дином, древние монголы разводили скот и плавили железо. С помощью гигантского горна их потомки расплавили целую гору и нашли выход из труднодоступной местности. Среди вышедших из Эргунэ-Кун был и предок Чингисхана Бортэ-Чино[4].
По мнению Н. Н. Крадина и Т. Д. Скрынниковой, Эргунэ-кун стал центром политии, образование которой было связано со взаимодействием аборигенного населения (монголов) и пришедших на эту территорию тюрков с запада в результате распада тюркских каганатов[5].
Учёными название «Эргунэ-кун» ассоциируется с рекой Аргунь, которую монголы называют Эргүнэ мурэн (Широкая река)[6]. Эргунэ-куном назывался, как полагает Л. Билэгт, находящийся на востоке нынешнего Забайкальского края Аргунский хребет[7]. Согласно Б. Р. Зориктуеву, Эргунэ-кун располагался на месте впадения р. Мангу в Аргунь[8].
По мнению Б. Р. Зориктуева, монголы обитали в Эргунэ-кун во времена табгачской династии Тан[8]. При этом уход монголов в Эргунэ-Кун обычно датировался VII—VIII вв. н.э.[9], хотя Л. Билэгт называет другие даты ухода монголов в Эргунэ-Кун — 358 или 308 г. н. э.[10]
В числе племен, вышедших из Эргунэ-кун упоминаются кияты, нукузы, урянкаты и кунгираты[11].
1
1
Книга VI
(591/592 г.)
II. 10. На другой день278 трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени они славяне, что живут на краю западного Океана279, что каган280 отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству, и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие – их страна не знает железа281, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею282.
III. 9. Каган стал требовать от кесаря увеличения договорной суммы взносов, когда же император не обратил внимания на эти речи варвара, каган тотчас решил начать против него войну. Поэтому он приказал славянам построить большое число легких судов, чтобы подготовить переправу через Истр. Феофилакт Симокатта
Продолжателем повествования Менандра стал происходивший из Египта, ставший затем императорским секретарем и эпархом при Ираклии, историк Феофилакт Симокатта (ок. 580-х гг. – после 641 г.), посвятивший свою «Вселенскую историю» правлению Маврикия (582–602)
1
1
1
1
1
Эргунэ-кун (монг.: Эргүнэ Хун; фарси: ارگنه قون; тур. Ergenikon; азерб. Ərgənikon) — мифическая местность из генеалогической легенды в Сборнике летописей, в которой укрылись от врагов семьи прародителей монголов Нукуза и Кияна[1][2].
Миниатюра «Монголы покидают долину Эргунэ-кун» из персидской книги эпических поэм Ахмада Табризи «Шаханшах-намэ» (или «Чингиз-намэ» — «Книга царя царей»)(1397—1398, Британская библиотека, Лондон)
Имеется рассказ, [передаваемый со слов] заслуживающих доверия почтённых лиц, что над монголами одержали верх другие племена и учинили такое избиение [среди] них, что [в живых] осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к которой ни с одной стороны не было дороги, кроме одной узкой и труднодоступной тропы, по которой можно было пройти туда с большим трудом и затруднением. Среди тех гор была обильная травой и здоровая [по климату] степь. Название этой местности Эргунэ-кун. Значение слова кун — косогор, а эргунэ — крутой, иначе говоря, «крутой хребет». А имена тех двух людей были: Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы оставались в этом месте и размножились.
[3]
По преданию, зафиксированному Рашид-ад-Дином, древние монголы разводили скот и плавили железо. С помощью гигантского горна их потомки расплавили целую гору и нашли выход из труднодоступной местности. Среди вышедших из Эргунэ-Кун был и предок Чингисхана Бортэ-Чино[4].
По мнению Н. Н. Крадина и Т. Д. Скрынниковой, Эргунэ-кун стал центром политии, образование которой было связано со взаимодействием аборигенного населения (монголов) и пришедших на эту территорию тюрков с запада в результате распада тюркских каганатов[5].
Учёными название «Эргунэ-кун» ассоциируется с рекой Аргунь, которую монголы называют Эргүнэ мурэн (Широкая река)[6]. Эргунэ-куном назывался, как полагает Л. Билэгт, находящийся на востоке нынешнего Забайкальского края Аргунский хребет[7]. Согласно Б. Р. Зориктуеву, Эргунэ-кун располагался на месте впадения р. Мангу в Аргунь[8].
По мнению Б. Р. Зориктуева, монголы обитали в Эргунэ-кун во времена табгачской династии Тан[8]. При этом уход монголов в Эргунэ-Кун обычно датировался VII—VIII вв. н.э.[9], хотя Л. Билэгт называет другие даты ухода монголов в Эргунэ-Кун — 358 или 308 г. н. э.[10]
В числе племен, вышедших из Эргунэ-кун упоминаются кияты, нукузы, урянкаты и кунгираты[11].
1
1
1
1
1
1
Отрывок 19
(568 г. по Р. X.)
Ехс. De leg. Rom. 151, 152.
Турки, в древности называвшиеся саками, отправили к Юстину посольство с мирными предложениями. Царь тоже принял намерение отправить к ним посольство. Он велел полководцу восточных городов Зимарху, киликийцу, готовиться к этому посольству. Когда все уже было готово к дальнему пути, то Зимарх отправился из Византии, сопровождаемый самим Маниахом и его товарищами, в начале месяца, называемого латинами августом, к концу четвертого года царствования Юстина и во втором году пятнадцатилетнего периода.
Отрывок 20
(568 г. по Р. X.)
Ibid 152—154.
Путешествие Зимарха и его спутников было продолжительно. Как скоро они прибыли в страну {375} согдаитов и сошли с лошадей, то некоторые турки, видно нарочно на то поставленные, предлагали Зимарху купить у них железа; я думаю, они это делали, чтобы показать римлянам, что в стране их есть железные рудокопни; ибо обыкновенно говорят, что у них трудно доставать железо. Можно бы догадаться, что они этим хвастовством давали знать римлянам, что их земля производит этот металл. Некоторые люди из этого племени, о которых уверяли, будто они имели способность отгонять несчастья, придя к Зимарху, взяли вещи, которые римляне везли с собой, сложили их вместе, потом развели огонь сучьями дерева ливана, шептали на скифском языке какие-то варварские слова и в то же время звонили в колокол и ударяли в тимпан над поклажей. Они несли вкруг ливановую ветвь, которая трещала от огня; между тем, приходя в исступление и произнося угрозы, казалось, они изгоняли лукавых духов. Им приписывали силу отгонять их и освобождать людей от зла. Отвратив, как они полагали, все несчастья, они провели самого Зимарха через пламя, и этим, казалось, они и самих себя очищали. По совершении сих обрядов, Зимарх шел вместе с приставленными к нему турками к горе, называемой Эктаг, что по-эллински значит «золотая гора», где находился сам хаган 49. По прибытии в одну долину Золотой горы, {376} где было пребывание Дизавула, Зимарх и его спутники были немедленно призваны к нему. Хаган находился внутри шатра и сидел на золотом седалище о двух колесах, которое, когда нужно было, тащила одна лошадь. Приветствовав варвара по обычаю, Зимарх принес дары, которые и были приняты теми, кому это было поручено. Тогда Зимарх сказал: «Наш великий царь, употребив меня своим вестником, желает тебе, государь толиких народов, чтобы счастье было всегда к тебе благоприятно и благосклонно и чтобы ты любил римлян и был к ним благорасположен. Одерживай постоянно верх над своими врагами и собирай добычу со своих противников! Да удалится от нас {377} всякая зависть, могущая расторгнуть узы дружбы! Приязненны мне племена турков и все, подвластные туркам! Также и наше расположение к вам будет всегда неизменно». Такие слова говорил Зимарх; Дизавул отвечал подобными приветствиями. Потом они обедали и весь тот день провели в пировании в том самом шатре. Он был сделан из шелковых тканей, искусно испещренных разными красками. Они пили вино, но не такое, какое у нас выжимается из винограда. Напиток, ими употребляемый, есть какой-то варварский... Земля турков не производит виноградных лоз; у них вовсе нет этого растения. Римляне потом удалились туда, где было их пребывание. На другой день {378} они были приведены в другую кущу, обитую и испещренную также шелковыми покровами. Здесь стояли и кумиры, различные видом. Дизавул сидел на ложе, которое было все из золота. На середине этого помещения были золотые сосуды и кропильницы и бочки, также золотые. Они опять пировали, поговорили за попойкой, о чем было нужно, и разошлись. В следующий день они пришли в другую комнату, где были столбы деревянные, покрытые золотом, также и ложе вызолоченное, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед комнатой, на большом пространстве, в длину были расставлены телеги, на которых было множество серебра, блюда и корзины, и многие изображения четвероногих, сделанные из серебра, ничем не уступающие тем, которые делают у нас. В этом состоит роскошь туркского князя. Между тем как Зимарх имел здесь пребывание, Дизавул желал, чтобы сам Зимарх, вместе с двадцатью провожатыми и служителями, последовал за ним в поход, предпринятый им против персов, а чтобы другие римляне воротились в страну холиатов и там ожидали возвращения Зимарха. Дизавул отпустил их, изъявив подарками благосклонность свою к ним. Зимарха почтил он пленницей; она была из народа так называемых херхисов 50. {379}МЕНАНДР ВИЗАНТИЕЦ. {311}
1
1
Книга VI
(591/592 г.)
II. 10. На другой день278 трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени они славяне, что живут на краю западного Океана279, что каган280 отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству, и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие – их страна не знает железа281, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею282.
III. 9. Каган стал требовать от кесаря увеличения договорной суммы взносов, когда же император не обратил внимания на эти речи варвара, каган тотчас решил начать против него войну. Поэтому он приказал славянам построить большое число легких судов, чтобы подготовить переправу через Истр. Феофилакт Симокатта
Продолжателем повествования Менандра стал происходивший из Египта, ставший затем императорским секретарем и эпархом при Ираклии, историк Феофилакт Симокатта (ок. 580-х гг. – после 641 г.), посвятивший свою «Вселенскую историю» правлению Маврикия (582–602)
1
1
1
1
1
Эргунэ-кун (монг.: Эргүнэ Хун; фарси: ارگنه قون; тур. Ergenikon; азерб. Ərgənikon) — мифическая местность из генеалогической легенды в Сборнике летописей, в которой укрылись от врагов семьи прародителей монголов Нукуза и Кияна[1][2].
Миниатюра «Монголы покидают долину Эргунэ-кун» из персидской книги эпических поэм Ахмада Табризи «Шаханшах-намэ» (или «Чингиз-намэ» — «Книга царя царей»)(1397—1398, Британская библиотека, Лондон)
Имеется рассказ, [передаваемый со слов] заслуживающих доверия почтённых лиц, что над монголами одержали верх другие племена и учинили такое избиение [среди] них, что [в живых] осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к которой ни с одной стороны не было дороги, кроме одной узкой и труднодоступной тропы, по которой можно было пройти туда с большим трудом и затруднением. Среди тех гор была обильная травой и здоровая [по климату] степь. Название этой местности Эргунэ-кун. Значение слова кун — косогор, а эргунэ — крутой, иначе говоря, «крутой хребет». А имена тех двух людей были: Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы оставались в этом месте и размножились.
[3]
По преданию, зафиксированному Рашид-ад-Дином, древние монголы разводили скот и плавили железо. С помощью гигантского горна их потомки расплавили целую гору и нашли выход из труднодоступной местности. Среди вышедших из Эргунэ-Кун был и предок Чингисхана Бортэ-Чино[4].
По мнению Н. Н. Крадина и Т. Д. Скрынниковой, Эргунэ-кун стал центром политии, образование которой было связано со взаимодействием аборигенного населения (монголов) и пришедших на эту территорию тюрков с запада в результате распада тюркских каганатов[5].
Учёными название «Эргунэ-кун» ассоциируется с рекой Аргунь, которую монголы называют Эргүнэ мурэн (Широкая река)[6]. Эргунэ-куном назывался, как полагает Л. Билэгт, находящийся на востоке нынешнего Забайкальского края Аргунский хребет[7]. Согласно Б. Р. Зориктуеву, Эргунэ-кун располагался на месте впадения р. Мангу в Аргунь[8].
По мнению Б. Р. Зориктуева, монголы обитали в Эргунэ-кун во времена табгачской династии Тан[8]. При этом уход монголов в Эргунэ-Кун обычно датировался VII—VIII вв. н.э.[9], хотя Л. Билэгт называет другие даты ухода монголов в Эргунэ-Кун — 358 или 308 г. н. э.[10]
В числе племен, вышедших из Эргунэ-кун упоминаются кияты, нукузы, урянкаты и кунгираты[11].
1
1
1
1
1
1
1
@vladblekshmidt7813 Про китайца, который подсказал якобы Чингисхану, что не надо истреблять людей поголовно, долго искать. А про моголов, которые не хотели оседать, хотя бы этот отрывок из “Тарих-и-Рашиди” М. Х. Дулати: “ГЛАВА 64.
УПОМИНАНИЕ О СУЛТАН АХМАД ХАНЕ
Как уже упоминалось ранее, когда Йунус хан приехал в Ташкент, Султан Ахмад хан б. Йунус хан с труппой моголов, которые питали отвращение к городу и населенным местам, бежал от отца и остался в Моголистане. Описание тех дел и правления, которые он осуществлял в Моголистане, — очень долгая история, и кратко о том [можно сказать] следующее: ему <понадобилось (Приведено по Л3 52б; Л2 66а; Л3 44а) около десяти лет, чтобы подчинить должным образом своей власти всех моголов, остававшихся в Моголистане. Он ниспроверг эмиров нескольких родов, в том числе арлатов 12, которые были великими эмирами. Они оказали ему сопротивление; в конце концов произошло сражение, в котором род их был уничтожен. Он убил также эмира Султан 'Али чураса 13, который еще с того времени, как принял участие в выступлении против Исан Буги хана, больше /67б/ не оказывал содействия ни одному из ханов.
Между тем группа военачальников из племени калучи, а в то время в Моголистане не было племени многочисленнее этого, договорилась и однажды ночью напала на хана всех [воинов], находившихся возле ханской ставки, они перебили и обстреляли стрелами ханский шатер. Хану было нанесено несколько ран. В конце концов одни человек из них ворвался внутрь [150] шатра, чтобы довершить дело с ханом. Хан поднялся ему навстречу с мечом. Они нанесли друг другу раны, и тот человек, израненный, выбежал. Несколько человек спешились и еще раз вместе хотели войти в шатер, [а в это время] подошел <Сут Им бахадур 14 (В Л2 66б; Л3 44б: Сут Имган бахадур), один из уважаемых людей ханского двора. Когда [те люди] увидели, что пришел какой-то, человек, они вновь сели на коней и отправились к нему навстречу. Он был один, но вступил с ними в бой, им много понадобилось времени, чтобы убить Сут Им бахадура. Они вновь напали на хана (Добавлено по Л2 66б). Так как поднялся большой шум, то со всех сторон, спешно седлая коней, к ханской ставке устремились люди. У людей [из племени] калучи больше не осталось сил противостоять, и они бежали. Эта группа [калучи] вся состояла из приближенных к хану людей и в отношении их ни у кого не было никаких подозрений. В конце концов они бежали к калмакам. После того, как хан поправился от ран, он преследовал их всюду, где они находились, и понадобилось два года, чтобы совершенно истребить их. После этого дела у хана полностью устроились. Никто в Моголистане не мог выступить против него. Несколько раз он совершал удачные набеги на калмаков, многих из них убил. Дважды он дал сражение Таниш Исаку, и оба раза одержал победу. Калмаки чрезвычайно боялись его и называли Алачи хан: по-могольски “алачи” — “убийца” (Приведено по Л1 53а; Л2 66б; Л3 44б), т. е. “хан-убпйца”. Это прозвище осталось за ханом, люди называли его Алача ханом. Сейчас среди моголов его называют Султан Ахмад хан, а все другие /68а/ племена говорят “Алача хан”. В историях Мирхонда (Приведено по Л2 66б; Л3 44б) и Хондамира Харави и в других также написано “Алача хан”.
После этих событий он выступил против узбек-казаков. “. МИРЗА МУХАММАД ХАЙДАР
ТА'РИХ-И РАШИДИ
КНИГА ПЕРВАЯ
1
12. Арлат (аралат, арулат) — племя монгольского происхождения. (Рашидаддин, т. I, кн. 1, с. 169; Шарафнама-йи шахи, с. 66), однако в исторических трудах по истории Средней Азии XVI — XVIII вв. упоминается и узбекское племя аралат. (Рашидаддин, т. I, кн. 1, с. 169, прим. 1; Материалы по Киргизии, с. 211).
13. Эмир Султан 'Али Чурас в описываемое время — предводитель рода чурас. (Чурас, Хроника, с. 25).
14. Сут Им бахадур — приближенный Султан Ахмад хана, называемый еще Сут Имган (Эмган) бахадур. (Материалы, с. 209, 601).
15. Мир Джаббарберди — эмир из племени дуглат.
16. Уч — город, расположенный западнее города Аксу, бывшего во времена Мирзы Хайдара одним из главных городов Восточного Туркестана. (Бартольд, Турфан, с. 522).
17. Чарун чалак — по-видимому, имеются ввиду левые притоки р. Или в Алматинской области Республики Казахстан — Чарын и Чилик. (Материалы, с. 528, прим. 125).
18. Город Камул (Хами) расположен в пограничной с Китаем части Восточного Туркестана и не относился к собственно Китаю, однако в результате завоеваний по сохранившейся китайской карте 1331 г. Камул (или Хами) уже находился в китайских владениях. (Бартольд. Очерк истории Семиречья, с. 46; Его же. История культурной жизни, с. 261).
19. Шайх Байазиду и его старшему брату Султан Ахмад Танбалу посвящено немало страниц в “Бабур-наме”, так как Бабуру много раз приходилось сталкиваться с их враждебными действиями против него.
20. Хусрау шах — из туркестанских кипчаков. В молодости он находился в услужении при беках, затем стал наукером Мазид б. Аргуна, а присоединившись к Султан Махмуду мирзе б. Султан Абу Саиду мирзе, сильно возвысился. Во времена Султан Махмуда мирзы число его личных наукеров достигало нескольких тысяч, и ему были подвластны все области от Аму-дарьи до гор Гиндукуша, кроме Бадахшана. Бабур характеризует его как неумного, нечистого, развратного и вероломного человека, ради жизненных благ способного на любую подлость. Так, после смерти своего благодетеля Султан Махмуда мирзы, опасаясь за свои владения, он погубил двух его старших сыновей. Умер Хусрау шах в 910/1504 — 1505 г. (Бабур-наме, с. 41 и сл.).
21. Шах Исма'ил (907/1501 — 930/1524 гг.). — основатель Сефевидского государства в Иране. В 1510 г. в битве близ Мерва разгромил узбеков, где был убит и Шейбани хан. (История Ирана, с. 172; Босворт. Мусульманские династии, с. 226).
1
Моя мать, и мать матери, и в таком же порядке несколько поколений — все являются тетками ханов. Такое же родство и с другой [отцовской] стороны. Несмотря на это, я, круглый сирота в тринадцатилетнем возрасте, оказался на службе у Султан Са'ид хана 7а. Он с отеческой любовью укрыл меня от печали сиротства своим покровительством и проявлял такую любовь и привязанность ко мне, что я стал объектом зависти его братьев и сыновей. Находясь при нем двадцать четыре года, /4б/ я обретал знания и постигал добродетели, жил в полном довольстве и великолепии. Я отличался среди сверстников, став лучшим и искусным в письме, грамоте, поэзии, стилистике, в рисовании и в золочении, а также в остальных ремеслах, как-то: в инкрустировании, резьбе, ювелирном мастерстве, шорном деле, изготовлении брони, стрелы и лука, ножа, в орнаментировании, в изготовлении попон, строительстве, столярном деле и в других ремеслах, изложение которых было бы длинно. И я стал настолько искусен во всем этом, что мастера этих ремесел не годились мне в ученики, и все это благодаря поддержке хана. Кроме того, он был моим учителем и наставником в делах государства и делопроизводстве, в ведении, войны от казакования до ночного похода, в стрельбе, организации и ведении охоты и во всем, что понадобится в государственных делах. Моим учителем и наставником во всем этом был он. В большинстве упомянутых дел я целиком был учеником хана. МИРЗА МУХАММАД ХАЙДАР
ТА'РИХ-И РАШИДИ
КНИГА ПЕРВАЯ
[ВСТУПЛЕНИЕ]
1
1
Со времени Шунь-вэя до Тоуманя прошло более тысячи лет 97, в продолжение которых [сюнну] временами усиливались, временами слабели, распадались и делились, но это было так давно, что невозможно выяснить и последовательно изложить переходы власти от одного правителя к другому.
При Маодуне сюнну небывало усилились, покорили всех северных варваров, а на юге образовали государство, равное по силе Срединному государству, поэтому переходы власти от одного правителя к другому и названия государственных чинов [с этого времени] можно выяснить и изложить 98. [40]
Ставятся левый и правый сянь-ваны (букв. мудрый ван); левый и правый лули-ваны; левый и правый великий военачальник; левый и правый великий дувэй; левый и правый великий данху; левый и правый гудухоу. Сюнну называют мудрого «ту-ци», поэтому старший сын [шаньюя] назначается левым туци-ваном. От левого и правого сянь-ванов до данху, сильных, имеющих десять тысяч всадников, и слабых, имеющих несколько тысяч [всадников], — всего двадцать четыре начальника, для которых установлено звание — вань-ци 99. Все сановники занимают должности по наследству. Три фамилии Хуянь, Лань и позднее появившаяся Сюйбу считаются у сюнну знатными родами.
Все князья и военачальники левой стороны живут на восточной стороне против [округа] Шангу и далее, гранича на востоке с Хуйхэ и Чаосянь; князья и военачальники правой стороны живут на западной стороне, против [округа] Шанцзюнь и далее на запад, гранича с юэчжи, ди и цянами; ставка шаньюя располагается против [округов] Дай и Юньчжун. Каждый имеет выделенный участок земли, по которому кочует в поисках травы и воды, причем наиболее крупными владениями располагают левый и правый сянь-ваны и левый и правый лули-ваны. Левый и правый гудухоу помогают [шаньюю] в управлении. Каждый из двадцати четырех начальников также сам назначает тысячников, сотников, десятников, небольших князей, главных помощников 100, дувэев, данху и цецзюев.
В 1-й луне [каждого] года все начальники съезжаются на малое собрание в ставку шаньюя и приносят жертвы. В 5-й луне съезжаются на большое собрание в Лунчэне, где приносят жертвы предкам, небу, земле, духам людей и небесным духам. Осенью, когда лошади откормлены, съезжаются на большое собрание в Дайлине, где подсчитывают и проверяют количество людей и домашнего скота.
По существующим среди них законам, извлекший [из ножен] меч на одни фут подлежит смерти 101; у виновного в краже конфискуется семья 102; совершивший легкое преступление наказывается ударами палкой 103; совершивший тяжелое преступление предается смерти. Самый продолжительный срок заключения в тюрьме — не более десяти дней, и во всем государстве число заключенных не превышает несколько человек 104.
Утром шаньюй выходит из ставки и совершает поклонение восходящему солнцу, вечером совершает поклонение луне. Когда садится, то обращается лицом на север, и левая сторона от него считается почетной. Из дней превыше всего ценят приходящиеся на [циклические знаки] у и сы 105. Для похорон употребляют внешний и внутренний гроб, золото и серебро, одежды и шубы 106, но не насыпают могильных холмов, не сажают деревья 107 и не носят траурных одежд. Любимые слуги и наложницы следуют за умершим в могилу, и количество их достигает самое большее несколько тысяч или сотен человек 108. [41]
Затевая войну, наблюдают за положением звезд и луны 109; при полнолунии нападают, при ущербе луны отступают. Тот, кто в сражении отрубит голову неприятелю или возьмет его в плен, жалуется одним кубком вина, ему же отдают захваченную добычу, а взятых в плен делают [его] рабами и рабынями. Поэтому каждый, естественно, воюет ради выгоды. Искусно заманивают врага для того, чтобы окружить его. Поэтому, когда они видят противника, то устремляются за добычей, подобно тому, как слетаются птицы, а когда попадают в трудное положение и терпят поражение, то рассыпаются, как черепица, или рассеиваются, подобно облакам. Кто привезет с поля боя тело убитого, получает все имущество [его] семьи 110. Позднее, когда [Маодунь] покорил на севере владения хуньюев, цюйшэ, динлинов, гэгуней и синьли 111, все знатные люди и сановники сюнну подчинились [ему] и стали считать шаньюя Маодуня мудрым.
СЫМА ЦЯНЬ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
ШИ ЦЗИ
1
97. Ранние китайские комментаторы единодушно относили деятельность Шунь-вэя к концу эпохи Ся (ШЦ. гл. 110, л. 1а. прим.), которая, как уже отмечалось, по приблизительным подсчетам современных ученых, длилась до 1600 г. до н. э. Если принять, что Маодунь объявил себя шаньюем в 209 г. до н. э., то получается период, близкий к указанному Сыма Цянем.
98. В «Хань-шу» (ХШ, гл. 94а. л. 7а) далее приводится интересный отрывок, состоящий из 45 иероглифов, которых нет в «Исторических записках». Отсутствие этого отрывка нарушает полноту и стройность изложения, так как социальная лестница, приводимая Сыма Цянем, оказывается без верхней ступени, на которой стоял шаньюй. Вот этот отрывок.
«Шаньюй происходит из фамилии Люаньди. В их государстве его именуют “Чэнли гуду шаньюй". Сюнну называют небо — чэнли, а сына называют — гуду. [Слово] шаньюй означает “обширный” и показывает, что носитель этого титула обширен подобно небу».
99. Вань-ци (букв. «десять тысяч всадников») — звание, соответствующее термину «темник». Как явствует из текста Сыма Цяня, это звание не отражало действительного числа всадников и присваивалось лицам, имевшим и меньше воинов.
100. Сянфэн * — «главный помощник» — название должности, отсутствующей в китайской номенклатуре чинов. Встречается в «Исторических записках» только один раз в данном месте. В соответствующем тексте «Хань-шу» (ХШ, гл. 94а, л. 7б) иероглиф * отсутствует и стоит только один знак ***. На этом основании некоторые комментаторы высказали предположение, что знак фэн попал в текст «Исторических записок» случайно (ЛДГЦЧЦХБ, стр. 25, прим. 37).
Интересна попытка Ван Го-вэя («Послесловие к печати сюннуского сянбана». т. 3. стр. 914) объяснить этот термин на основе анализа дошедшей до наших дней печати с надписью «сюнну сянбан юйинь» * * * * * * «яшмовая печать сюннуского сянбана». По внешнему виду и стилю иероглифов она напоминает печать доциньского времени и, по определению Ван Го-вэя, относится к эпохе Чжань-го или к периоду на стыке династий Цинь и Хань.
В период Чжань-го термин сянбан означал должность главного помощника правителя владения, но затем в связи с тем что иероглиф бан входил в имя Лю Бана — основателя Ханьской династии, его заменили на аналогичный по значению иероглиф го ***.
По мнению Ван Го-вэя, Сыма Цянь из этих же соображений заменил иероглиф бан на фэн, которые в древности были близки как по написанию, так и по звучанию. Так произошла трансформация термина сянбан в сянго и сянфэн.
Точка зрения Ван Го-вэя представляется достаточно убедительной, тем более что сам Сыма Цинь, рассказывая о походах Вэй Цина и Хо Цюй-бина, неоднократно упоминает о пленении сюннусцев, занимавших должности сянго. Согласно исследованиям Ван Го-вэя, для термина сянфэн принимается перевод — главный помощник.
101. «Ба жэнь чичжэ сы» * * * * *-«извлекший [из ножен] меч на один фут подлежит смерти». Н. Я. Бичурин переводит: «Извлекшему острое оружие и фут смерть» (Собрание сведений, т. I, стр. 50) и дает пояснение: «Футом называется военное железное орудие, имеющее вид палки, длиною около полтора фута и короче» (там же, пр. 50, прим. 1). Однако иероглиф чи * (фут) ни в одном из известных нам источников не употребляется в значении оружия и в данном случае Н. Я. Бичурин явно ошибается. Эта ошибка ввела в заблуждение А. Н. Бернштама. Он после летального и длинного разбора значения иероглифа чи приходит в конечном счете к выводу, что имеются в виду бронзовые палицы, образцы которых обнаружены в ноин-улинских курганах (ОИТ, стр. 42-43).
Трудно согласиться с аргументами Бернштама, построенными на неверном чтении и неправильном толковании источников. В частности, произвольно заменяя в данной фразе жэнь * — «меч», иероглифом чуан * — «ранить», А. Н. Бернштам пишет: «В комментариях к «Ши-цзи» комментатор Иньи, объясняя термин чуан и опуская чи, говорит: «жэнь кэ ци мянь» * * * * — «резать или ранить его лицо»».
Здесь название источника «Хань-шу иньи» принимается за имя комментатора. Неправомерно привлечение и самого комментария, не имеющего никакого отношения к данному тексту, а касающегося иероглифа * в следующей фразе.
На наш взгляд, фраза — «извлекший [из ножен] меч на один фут подлежит смерти» — свидетельствует о существовании развитой среди сюнну родовой взаимопомощи и общественной солидарности, нарушение которой каралось смерило. Аналогичное явление наблюдалось и у монголов, которые, по словам Плано Карпини, «редко бранятся между собой и никогда не дерутся: воров у них нет; друг с другом общительны к помогают в беде; любят пить, но даже и в пьяном виде не бранятся и не дерутся» (ИМ, стр. 34).
1
102. По-видимому, обычное право сюнну предусматривало семейную ответственность за воровство, как это наблюдалось у древних монголов. Один из фрагментов Ясы Чингисхана, сохранившийся у Ибн-Батуты, говорит: «Тот, у кого найдется украденная лошадь, обязан возвратить ее хозяину с прибавкой девяти таких же лошадей; если он не в состоянии уплатить этого штрафа, то вместо лошадей брать у него детей, а когда не было детей, то самого зарезать, как барана» (ВЯЧ, стр. 15).
103. В отношении термина я **, переведенного «наказываются ударами палки», мнения комментаторов расходятся (ХШБЧ, т. 8, гл. 94а. стр. 5311). Фу Цянь считает, что за мелкие преступления делались надрезы на лице; Жу Чунь, к мнению которого присоединяется Хэ Чжо, приравнивает иероглиф я ** к го чжан * * — «бить палками»; Янь Ши-гу, отрицая мнение двух первых комментаторов, полагает, что речь идет о дроблении костей под колесами телег. Толкование Жу Чуня наиболее приемлемо, так как наказание палками было известно многим кочевым народам. У киданей во времена первого императора Тай-цу (907-925 гг. н. э.), когда они еще не испытали влияния Китая, тяжелые преступления карались 500, а легкие 300 ударами палкой (ЛШ, гл. 61, стр. 2б). По сообщению Рубрука, у монголов за мелкую кражу наказывали батогами (ПВВС, стр. 102). Марко Поло также упоминает о наказании батогами и смертью за воровство (ПМП, стр. 91).
Весь абзац посвящен правовым нормам, которыми руководствовались сюнну в своей внутренней жизни. Наказания суровы, но просты — смертная казнь и палки. Тюремное заключение не получило распространения, что весьма характерно для кочевого народа, передвигающегося круглый год по степи со своими стадами. Не удивительно, что, противопоставляя сюнну китайцам, Чжунхан Юэ отмечал: «Их запреты просты и легко осуществимы» (ШЦ. гл. 110, л. 17а).
Помимо двух основных видов наказания существовал дополнительный — ссылка. В частности, Маодунь в письме императору Сяо-вэню сообщает, что правый сянь-ван, нарушивший дружественные отношения с Китаем, отправлен в наказание на запад на войну против юэчжи.
В системе наказаний сюнну нет ничего нового или оригинального, выделяющего их из массы других кочевников. Точно такие же виды наказания предусматривала и Великая Яса Чингисхана (ВЯЧ, стр. 22). В связи с этим вряд ли прав проф. Рязановский, который, пытаясь проследить влияние китайского права на Великую Ясу, писал, хотя и с оговоркой: «Apriori можно сказать, что иностранное, и в частности китайское, влияние на Ясу Чингисхана не могло быть особенно значительным. Но все же оно могло иметь место, и, нам кажется, имело место» (там же, стр. 33).
Одним из основных аргументов Рязановский приводит «параллелизм в системе наказаний между китайским правом и Ясой Чингисхана» (там же. стр. 41). Система наказаний в Китае и в Великой Ясе сводилась к трем видам — смертная казнь, ссылка и палки. Однако Рязановского смущает наказание палками, поскольку «скотоводческие народы обычно употребляли и качестве основного орудия телесного наказания плеть, кнут, а не палку» (там же, стр. 41). С точки зрения обычного права сюнну приведенные доводы о влиянии китайского права на раннее монгольское законодательство не обоснованы достаточно веско, и, по-видимому, правильнее думать, что в Великой Ясе нашли отражение и закреплены вековые традиции кочевых племен.
1
105. Комментатор Чжоу Шоу-чан высказывает предположение, что сюнну считали дни, обозначение которых включало циклические знаки у и сы, счастливыми, поскольку эти знаки занимают пятое и шестое места в десятиричном цикле, т. е. находятся в середине, что, по китайским понятиям, символизирует согласие между небом и землей (ХШБЧ. гл. 94а, стр. 5311). Вряд ли такое предположение правдоподобно, тем более что сюнну тогда совершенно не коснулось влияние Китая.
106. В «Хань-шу» вместо знаков ицю * * — «одежда с шубы» стоят иероглифы и шан * * — «нижняя и верхняя одежда» (ХШ, гл. 94а. л. 8а).
107. У фэншу * * * — «но не насыплют могильных холмов, не сажают деревьев». В переводе Н. Я. Бичурина — «но обсаженных деревьями кладбищ не имеют» (Собрание сведений, стр. 50) — теряется важное указание на отсутствие внешних признаков у сюннуских захоронений.
Предлагаемый перевод основывается на выражении «бу фэн бу шу» * * * ***, которое часто встречается в ранних текстах, связанных с погребальными обычаями китайцев (ЧИЧИ. гл. 8, стр. 417; ЛЦЧИ, гл. 12, стр. 566). Имеющиеся комментарии объясняют фэн — «насыпать землю для образования могильной насыпи».
Если верно утверждение Сыма Цяня. что могилы сюнну лишены внешних признаков, то по типу к ним ближе всего Оглахтинский могильник, найденный и 1902 г. Оглахтинский могильник был открыт совершенно случайно. Житель улуса Саргова, Егор Кокашин, разыскивая лошадей у северного склона горы Оглахты, неожиданно провалился в яму, которая оказалась древней могилой. В 1903 г. сибирский археолог А. В. Адрианов обследовал местность у горы Оглахты в районе обнаруженной могилы. Ему удалось найти целую группу других могил такого же типа, не имевших внешних признаков. По словам А. В. Адрианова, «приходилось ходить взад и вперед по ровному склону, выстукивать землю, не будет ли слышно пустоты, разглядывать характер неровностей и состав земли» (Г. П. Сосновский. О находках Оглахтинского могильника, — «Проблемы истории материальной культуры», 1933. № 7-8).
Обычай не обозначать места захоронения прослеживается и у других кочевых народов, в частности у европейских гуннов и монголов. Этот обычай, по-видимому, связан как с желанием предохранить могилу от разграбления, так и со страхом перед душой умершего, с которым живые стремились порвать все связи.
108. В «Хань-шу» вместо «несколько тысяч или сотен человек» стоит «несколько десятков или сотня человек». Вся фраза указывает на существование у сюнну насильственного захоронения, обычая наблюдавшегося и среди орхонских тюрков, киданей, монголов и скифов.
109. Такегава справедливо считает иероглиф син («звезда») ненужной вставкой (ЛДГЦЧЦХБ, стр. 26, прим. 45). Свое мнение он аргументирует текстом из «Хань-шу»: «Затевая войну, обычно совершают нападения в полнолуние, а при ущербе луны отступают» (ХШ, гл. 91а. л. 8а). Кроме того, он привлекает текст «Суй-шу», в котором при описании обычая туцзюэсцев, говорится: «Наблюдают за наступлением полнолуния и производят [в это время] набеги и грабежи» (СШ, гл. 84, л. 2а),
110. По мнению Ма Чан-шоу, имущество семьи состояло из домашнего скота, жен, детей и рабов убитого (БДЮСН. стр. 53). В доказательство он приводит свидетельство Сюй Тина, лично наблюдавшего жизнь монголов в XIII в., который отмечал: «Когда они (т. е. монголы) погибают в бою и раб выносит тело хозяина и возвращается с ним, ему дают только домашний скот: если же труп доставляют прочие лица, то к ним переходят в полную собственность жены, рабы и скот убитого» (Ван Го-вэй, Краткое описание черных татар, т. 37. стр. 29б. разд. паг).
111. Из перечисленных пяти народов, живших к северу от сюнну, можно с определенностью говорить только о двух — динлинах и гэгунях.
Динлины — тюркоязычный народ, кочевавший в Северной Азии в III в. до н. э. — V в. н. э. В период расцвета динлины занимали огромную площадь к юго-западу от Байкала до Алтая. Они были зависимы от сюнну, но затем добились самостоятельности. Вели ожесточенную борьбу с сюнну и способствовали их гибели.
Под названием гэгунь или цзяньгунь (ХШ, гл. 64б. л. 5б) впервые в китайских источниках упоминаются предки современных киргизов. В более позднее время они известны под названиями цзегу, тэгу, хэгусы или сяцзясы (СТШ. гл. 217б. л. 10б). Под названием qyrquz встречаются в памятниках орхонской письменности. В момент описываемых событий занимали район верхнего Енисея.
1
1