Comments by "вадим прОскурка" (@user-ui7hl6hp8k) on "Антон Хардин" channel.

  1. 718
  2. 558
  3. 495
  4. 390
  5. 275
  6. Где уж нам да сладко петь! Нам бы горе дотерпеть, Вековое наше горе. Не забросить горя в море, Не спалить его в огне. По родимой стороне Горе, знай себе, гуляет – Счастье ж где-то ковыляет. «Эх ты, – мается народ, – Кабы все наоборот! Кабы то вот нам да это, Чтоб зимою было лето, Чтобы жить нам без хлопот, Нужды-горюшка не ведать, – Чтобы сел мужик обедать, Глядь, само все лезет в рот! Только кто про что ни грезит, В рот само ничто не лезет. Что тут делать? Как тут быть? С горя волком, что ль, завыть? И завоем, – вот как воем! – Да запьем, – и пьем запоем, Растерявши все концы. Вот какие молодцы! Легче сипнуть нам от вою, Чем раскинуть головою: Кто – примерить аккурат – В нашем горе виноват? Не схватиться ли нам с горем? Может, мы его поборем, Скинем лихо с наших плеч, Ежли дружно приналечь Да тряхнуть, что станет силы, Всех, кто тянет наши жилы, Норовя наш век заесть? «Тут загвоздка вся и есть!» 1917 Демьян Бедный ГОРЕМОЛЬ
    219
  7. 205
  8. 183
  9. 139
  10. 132
  11. 109
  12. 107
  13. 106
  14. 102
  15. 95
  16. 95
  17. 86
  18. 84
  19. 72
  20. 71
  21. 65
  22. 56
  23. 53
  24. 53
  25. 53
  26. 50
  27. 49
  28. 47
  29. 46
  30. 39
  31. 35
  32. 35
  33. 34
  34. 32
  35. 32
  36. 30
  37. 30
  38. 28
  39. 26
  40. 25
  41. 23
  42. 22
  43. 22
  44. 20
  45. 19
  46. 19
  47. 17
  48. 15
  49. 15
  50. 15
  51. 14
  52. 14
  53. 14
  54. 14
  55. 13
  56. 12
  57. 12
  58. 12
  59. 11
  60. 11
  61. 10
  62. 10
  63. 9
  64. 9
  65. 8
  66. 8
  67. Вход в метро с готической литерой, Как мне нравится всё московское! Я стою на площади Гитлера, (Это – бывшая Маяковская) А ко мне, как шарик от дилера По рулетке весело пущенный Ты бежишь от площади Шиллера (Это – бывшая площадь Пушкина) Мы сначала пойдём обедать, Там где был «Пекин», в «Лузитанию», А потом махнём в Парк Победы (Там, где памятник Мать-Германии) Мы с тобой не виделись долго Этот день для тебя – награда, Для простой девчоночки с Волги, Из далёкого Гиммлерграда От вина и любви хмелея, Мы припомним жаркие ночи Вспомним Адлер и Шварце Зее Зотчиштадт (ну, который Сочи) А потом загрустит красавица: Слышал новости? Просто мрак! Почему-то тебе не нравится, Что на Штаты напал Ирак, Что в саудовском небе чистом Самолёты в дома влетают, Что еврейские террористы Дискотеки опять взрывают Объяснить я тебе попробую, Что история – дело тонкое, Что сейчас бы этой дорогою Мог бы русский гулять с девчонкой, Если бы тогда, в сорок первом Там, где памятник мы видали, У танкистов бы сдали нервы, И они бы Москву не взяли! Здесь Тверская тогда была бы, Снег по пояс, следы салазок, Мужики в зипунах и бабы… Ты прошепчешь: не надо сказок! Орлуша.
    8
  68. 8
  69. 7
  70. Наш Третий Рым храни! Бог тревеликий, Третий Иван что вознес, Чингизид!.. Сердце кровавое Азии дикой, В клетке груди у Колосса стучит!.. Боже, царя храни! Сильный, державный Царствуй на славу, на славу нам!.. Царствуй Владимир-хан, Царь православный, И трепещи ненавистный ислам!.. Боже, Орду храни! Улус Московский, Улус Мещерский, Ногайскую степь!.. Славься Владимир-хан! Раб жириновский Дарит корону, Твоя Благолепь!.. В кроне той тьма рогов: Чудь и Егонцы, Мурома, Вепсы и Тьмутаракань!.. Джучи-улус наш жив! Новое Солнце Дал нам Владимир Пресветлый пахан! Хан Ты, паханчик наш, Царь наш ордынский, Верою предков творим Тебе храм!.. Стопы целуем Те, Хан новокрымский,*) Царствуй на славу, на славу нам!.. Смертью теракт поправ, Ты в Мавзолее, Будешь по праву Владимир Второй!.. Боже, Орду храни! Станем мы злее, Славься в веках наш предвечный Герой!.. Боже, Орду храни! Станем мы злее, Славься в веках наш последний Герой!.. *) Вариант: хан третьерымский./Валери Бор, 2017
    7
  71. 7
  72. 5
  73. 5
  74. 5
  75. 4
  76. 4
  77. 4
  78. 4
  79. 4
  80. 4
  81. 3
  82. 3
  83. 3
  84. 3
  85. 3
  86. 3
  87. 3
  88. 3
  89. 3
  90. Старость приносит, бл*дь Мозга остекленение Поэтому хочется написать Про мое поколение. По сравненью с героями были мрази мы Крайне нежелательное явление Но на пространствах Северной Евразии Мы были первое неголодавшее поколение. Первое поколение не голодавшее Тем не менее все провафлившее Доживаем мы грустные – завязавшие Доживаем веселые – спившиеся. Из нас пытались сделать людей из стали А вышло жуликоватое население Сотый раз повторю, что мы все просрали Не мы первые, но мы, похоже, последние. Уважали конечно Родину-мать Хотя часто жалели, что здесь родились Но не призывали ни кого убивать И сами, самое главное, не рвались. Подростками были весьма опасны Потом уходили в армию и институты Оттуда возвращались со всем согласные Вполне сформировавшиеся проституты. У одних дедов звенели медали Другие сдохли возле параши А мы тихонько неголодали Да ходили на всякие марши. Когда просыпались по вытрезвителям Боялись только телеги на службу или в институт До 50-ти лет жили вместе с родителями А некоторые и сейчас живут. В неоднозначных отношениях находились с отцами Пили с 12-ти лет все, возможное В школе учили Гегеля, закон «Отрицания отрицания» И «Единство и борьбы противоположностей». Употребляли напитки подозрительного изготовления Совершенно не похожие на молоко И вопреки великому Откровению Искавшие смерти, находили ее легко Ели пельмени с томатной пастой На дачах жарили шашлыки Но не верили ни одному слову начальства Так как, в отличие от нынешних, были не мудаки. Все неоднозначные мы такие Диалектика в общем братцы Уехавшие испытывают ностальгию Оставшиеся мечтают съ*баться И я вам скажу. на пороге сна Заканчивая данное стихотворение Что в каждом поколении 80% говна И мое поколение вовсе не исключение. Всеволод Емелин
    3
  91. 3
  92. 3
  93. 3
  94. 2
  95. 2
  96. 2
  97. 2
  98. 2
  99. 2
  100. 2
  101. 2
  102. 2
  103. 2
  104. У нас придурков миллионы! У нас на мудаке мудак! Вот — свежий розовый Милонов! Вот — шизофреник Железняк! Мизулина и Яровая, И отравитель Луговой! Бери любого, я не знаю! Реально подойдет любой! Вот Дугин — демон зла и кала! Вот Соловьев — свистун войны! Вам мудаков в России мало? У нас их, сука, полстраны! У нас тут сахарная в.а.т.а лежит и видит в сладких снах, как тычет дулом автомата в Европу или в Штаты нах! В Европе кто-то вылить хочет на Путина холодный душ? Ну вышли всех евонных дочек! Обратно! К нам! В Россию! В глушь! Пусть это подло и не тонко, но раз вам по*ую престиж — берешь Кабаеву с ребенком и запрещаешь въезд в Париж! А хочется лишить ирисок чиновника и мудака? Берешь Госдуму — полный список! И всех сотрудников СК! Роскомнадзор с Наркоконтролем! Налоговую! Суд! ГАИ! Там все бюджетники и тролли! Тупые пёзды и хуи! Там всяк рукою моет руку, и лижет жопу за бабло! Там адекватных граждан, сука, найти реально тяжело! Хватай не званием постарше — как грязь греби лопатой их: от сторожа до секретарши, от рядовых до поварих! А также их друзей и близких! На каждом часть своей вины! Но только знай, что будет в списке всё население страны. Поскольку нет у нас народа, чтоб был не в деле нихуя: хоть жук с Уральского завода, хоть музыкант, хоть лично я. 2015/ЛЕО КАГАНОВ
    2
  105. 2
  106. 2
  107. 2
  108. 2
  109. 2
  110. 2
  111. 2
  112. М.Горький Русские Сказки: А то – жил-был один барин, прожил он с лишком полжизни и вдруг почувствовал, что чего-то ему не хватает – очень встревожился. Щупает себя – будто всё цело и на месте, а живот даже в излишке; посмотрит в зеркало – нос, глаза, уши и всё прочее, что полагается иметь серьезному человеку, – есть; пересчитает пальцы на руках – десять, на ногах – тоже десять, а все-таки чего-то нет! – Что за оказия? Спрашивает супругу; – А как ты думаешь, Митродора, у меня всё в порядке? Она уверенно говорит: – Всё! – А мне иногда кажется… Как женщина религиозная, она советует: – Если кажется – прочитай мысленно «Да воскреснет бог и расточатся врази его»… Друзей исподволь пытает о том же, друзья отвечают нечленораздельно, а смотрят – подозрительно, как бы предполагая в нем нечто вполне достойное строгого осуждения. «Что такое?» – думает барин в унынии. Стал вспоминать прошлое – как будто всё в порядке: и социалистом был, и молодежь возмущал, а потом ото всего отрекся[16] и давно уже собственные посевы своими же ногами усердно топчет. Вообще – жил как все, сообразно настроению времени и внушениям его. Думал-думал и вдруг – нашел: «Господи! Да у меня же национального лица нет!» Бросился к зеркалу – действительно, лицо неясное, вроде слепо и без запятых напечатанной страницы перевода с иностранного языка, причем переводчик был беззаботен и малограмотен, так что совсем нельзя понять, о чем говорит эта страница: не то требует душу свободе народа в дар принести, не то утверждает необходимость полного признания государственности. «Гм, какая, однако, путаница! – подумал барин и тотчас же решил: – Нет, с таким лицом неудобно жить…» Начал ежедневно дорогими мылами умываться – не помогает: кожа блестит, а неясность остается. Языком стал облизывать лицо – язык у него был длинный и привешен ловко, журналистикой барин занимался – и язык не приносит ему пользы. Применил японский массаж – шишки вскочили, как после доброй драки, а определенности выражения – нет! Мучился-мучился, всё без успеха, только весу полтора фунта потерял. И вдруг на счастье свое узнает он, что пристав его участка фон Юденфрессер весьма замечательно отличается пониманием национальных задач, – пошел к нему и говорит: – Так и так, ваше благородие, не поможете ли в затруднении? Приставу, конечно, лестно, что вот – образованный человек, недавно еще в нелегальностях подозревался, а ныне – доверчиво советуется, как лицо переменить. Хохочет пристав и, в радости великой, кричит: – Да ничего же нет проще, милейший вы мой! Браллиант вы мой американский, да потритесь вы об инородца, оно сразу же и выявится, истинное-то ваше лицо… Тут и барин обрадовался – гора с плеч! – лояльно хихикает и сам на себя удивляется: – А я-то не догадался, а? – Пустяки всего дела! Расстались закадычными друзьями, сейчас же барин побежал на улицу, встал за угол и ждет, а как только увидал мимо идущего еврея, наскочил на него и давай внушать: – Ежели ты, – говорит, – еврей, то должен быть русским, а ежели не хочешь, то… А евреи, как известно из всех анекдотов, нация нервозная и пугливая, этот же был притом характера капризного и терпеть не мог погромов, – развернулся он да и ударь барина по левой щеке, а сам отправился к своему семейству. Стоит барин, прислонясь к стенке, потирает щеку и думает: «Однако выявление национального лица сопряжено с ощущениями не вполне сладостными! Но – пусть! Хотя Некрасов и плохой поэт,[18] всё же он верно сказал: Вдруг идет кавказец, человек – как это доказано всеми анекдотами – некультурный и пылкий, идет и орет: – Мицхалэс саклэс мингрулэ-э… Барин – на него: – Нет, – говорит, – позвольте! Ежели вы грузин, то вы – тем самым – русский и должны любить не саклю мингрельца, но то, что вам прикажут, а кутузку – даже без приказания… Оставил грузин барина в горизонтальном положении и пошел пить кахетинское, а барин лежит и соображает: «Од-днако же? Там еще татары, армяне, башкиры, киргизы, мордва, литовцы – господи, сколько! И это – не все… Да потом еще свои, славяне…» А тут как раз идет украинец и, конечно, поет крамольно: – Нет, – сказал барин, поднимаясь на ноги, – вы уж будьте любезны отныне употреблять еры, ибо не употребляя оных, вы нарушаете цельность империи… Долго он ему говорил разное, а тот всё слушал, ибо – как неопровержимо доказывается всеми сборниками малороссийских анекдотов – украинцы парод медлительный и любят дело делать не торопясь, а барин был человек весьма прилипчивый… …Подняли барина сердобольные люди, спрашивают: – Где живете? – В Великой России… Ну, они его, конечно, в участок повезли. Везут, а он, ощупывая лицо, не без гордости, хотя и с болью, чувствует, что оно значительно уширилось, и думает: «Кажется, приобрел…» Представили его фон Юденфрессеру, а тот, будучи ко своим гуманен, послал за полицейским врачом, и, когда пришел врач, стали они изумленно шептаться между собою, да всё фыркают, несоответственно событию. – Первый случай за всю практику, – шепчет врач. – Не знаю, как и понять… «Что б это значило?» – думает барин, и спросил: – Ну, как? – Старое – всё стерлось, – ответил фон Юденфрессер. – А вообще лицо – изменилось? – Несомненно, только, знаете… Доктор же утешительно говорит: – Теперь у вас, милостивый государь, такое лицо, что хоть брюки на него надеть… Таким оно и осталось на всю жизнь. Морали тут нет.
    2
  113. 2
  114. 2
  115. 2
  116. 2
  117. 2
  118. 2
  119. 2
  120. 2
  121. В тот час, когда тихо дрыхнет страна И побудка ещё не слышна. Когда менеджер среднего спит звена И не среднего спит звена. Спит мудила с Тагила, спит Бузулук, Перед сном подсчитавши сук. Спят солдаты – дед, салабон, шнурок. Инвалид спит без задних ног. Гопник спит, на подушку пустив слюну, Депутат, обхватив жену, Старичок, вспоминающий целину – Всё и вся отошло ко сну. Спит чекист – отдыхает холодный мозг. Спят студент и полковник ГРУ… Вот тогда появляется серая м0.ь И свою начинает игру. Она вершит свой ночной полёт Над жильём, жнивьём и ворьём. Эта ночь – её. И страна – её. И время в стране – её. В ней - ни силы мысли, ни стали мышц. Но попробуй такую вдарь! Нет, не «чёрная м0.ь и летучая мышь» - Незаметная серая тварь. Незаметная, будто бы сахар в моче. Цвета перхоти общих фраз, Цвета пыли и серых июньских ночей, И прозрачных чухонских глаз. Не сумеют ни крики, ни тихий вой Этот гордый прервать полёт. Потому что серость – залог того, Что тебе обеспечен паёк. Нам теперь – под дудку её плясать, Постепенно сходя с ума. Осыпается с крыльев её пыльца. Это значит – пришла зима. «Ну, зима так зима. Ни один ли х.р. У других и похуже, мол!..» И пора уже помещать на герб Двухголовую серую м0.ь. С ней не в силах справиться нафталин И табак, и лаванды цвет. И уже до сведенья нам довели, Что без м0.и нам жизни нет. И над миллионами сонных морд, Неусыпная, как конвой, Пролетает торжественно серая м0.ь - Королева одной шестой. Сергей Плотов
    2
  122. 2
  123. 2
  124. 2
  125. 2
  126. 2
  127. 2
  128. 2
  129. 2
  130. 2
  131. 2
  132. 2
  133. 2
  134. 2
  135. 2
  136. 2
  137. 2
  138. 2
  139. 2
  140. 2
  141. 2
  142. Кресты снимите россияне Они Вам больше не нужны И не крестись больше в храме Предавшие славян сыны Все ваши души бог покинул В них черви страха завелись Вам злобный карлик теперь идол И мал, и стар ему корись Лишенный разума погибнет И вас с собою заберёт Как вы додумались ехидны Напасть на "родственный" народ? Вы строили для вида храмы И крыли золотом кресты Но не учили ваши мамы Детей трём истинам простым Не убивай - есть аксиома. Не укради ни у кого. Не возжелай жены и дома Что у соседа твоего Вы ж лезете в другие страны. Несёте смерть и «русский мир». А русский мир - это тираны Кто что бы нам не говорил Осталась грязною Россия Страна рабов, а не господ Кто виноват что вы такие? С моралью гопников народ! Чужда вам заповедь Господня Снимайте все с грудей кресты И может божья преисподняя Как некрещеных вас простит. ХАМАС.
    2
  143. 2
  144. В тот час, когда тихо дрыхнет страна И побудка ещё не слышна. Когда менеджер среднего спит звена И не среднего спит звена. Спит мудила с Тагила, спит Бузулук, Перед сном подсчитавши сук. Спят солдаты – дед, салабон, шнурок. Инвалид спит без задних ног. Гопник спит, на подушку пустив слюну, Депутат, обхватив жену, Старичок, вспоминающий целину – Всё и вся отошло ко сну. Спит чекист – отдыхает холодный мозг. Спят студент и полковник ГРУ… Вот тогда появляется серая м0.ь И свою начинает игру. Она вершит свой ночной полёт Над жильём, жнивьём и ворьём. Эта ночь – её. И страна – её. И время в стране – её. В ней - ни силы мысли, ни стали мышц. Но попробуй такую вдарь! Нет, не «чёрная м0.ь и летучая мышь» - Незаметная серая тварь. Незаметная, будто бы сахар в моче. Цвета перхоти общих фраз, Цвета пыли и серых июньских ночей, И прозрачных чухонских глаз. Не сумеют ни крики, ни тихий вой Этот гордый прервать полёт. Потому что серость – залог того, Что тебе обеспечен паёк. Нам теперь – под дудку её плясать, Постепенно сходя с ума. Осыпается с крыльев её пыльца. Это значит – пришла зима. «Ну, зима так зима. Ни один ли х.р. У других и похуже, мол!..» И пора уже помещать на герб Двухголовую серую м0.ь. С ней не в силах справиться нафталин И табак, и лаванды цвет. И уже до сведенья нам довели, Что без м0.и нам жизни нет. И над миллионами сонных морд, Неусыпная, как конвой, Пролетает торжественно серая м0.ь - Королева одной шестой. Сергей Плотов
    2
  145. 2
  146. 2
  147. 1
  148. 1
  149. 1
  150. 1
  151.  @Полина-ч5в6ч  М.Горький Русские Сказки: А то – жил-был один барин, прожил он с лишком полжизни и вдруг почувствовал, что чего-то ему не хватает – очень встревожился. Щупает себя – будто всё цело и на месте, а живот даже в излишке; посмотрит в зеркало – нос, глаза, уши и всё прочее, что полагается иметь серьезному человеку, – есть; пересчитает пальцы на руках – десять, на ногах – тоже десять, а все-таки чего-то нет! – Что за оказия? Спрашивает супругу; – А как ты думаешь, Митродора, у меня всё в порядке? Она уверенно говорит: – Всё! – А мне иногда кажется… Как женщина религиозная, она советует: – Если кажется – прочитай мысленно «Да воскреснет бог и расточатся врази его»… Друзей исподволь пытает о том же, друзья отвечают нечленораздельно, а смотрят – подозрительно, как бы предполагая в нем нечто вполне достойное строгого осуждения. «Что такое?» – думает барин в унынии. Стал вспоминать прошлое – как будто всё в порядке: и социалистом был, и молодежь возмущал, а потом ото всего отрекся и давно уже собственные посевы своими же ногами усердно топчет. Вообще – жил как все, сообразно настроению времени и внушениям его. Думал-думал и вдруг – нашел: «Господи! Да у меня же национального лица нет!» Бросился к зеркалу – действительно, лицо неясное, вроде слепо и без запятых напечатанной страницы перевода с иностранного языка, причем переводчик был беззаботен и малограмотен, так что совсем нельзя понять, о чем говорит эта страница: не то требует душу свободе народа в дар принести, не то утверждает необходимость полного признания государственности. «Гм, какая, однако, путаница! – подумал барин и тотчас же решил: – Нет, с таким лицом неудобно жить…» Начал ежедневно дорогими мылами умываться – не помогает: кожа блестит, а неясность остается. Языком стал облизывать лицо – язык у него был длинный и привешен ловко, журналистикой барин занимался – и язык не приносит ему пользы. Применил японский массаж – шишки вскочили, как после доброй драки, а определенности выражения – нет! Мучился-мучился, всё без успеха, только весу полтора фунта потерял. И вдруг на счастье свое узнает он, что пристав его участка фон Юд*нфрессер весьма замечательно отличается пониманием национальных задач, – пошел к нему и говорит: – Так и так, ваше благородие, не поможете ли в затруднении? Приставу, конечно, лестно, что вот – образованный человек, недавно еще в нелегальностях подозревался, а ныне – доверчиво советуется, как лицо переменить. Хохочет пристав и, в радости великой, кричит: – Да ничего же нет проще, милейший вы мой! Браллиант вы мой американский, да потритесь вы об инородца, оно сразу же и выявится, истинное-то ваше лицо… Тут и барин обрадовался – гора с плеч! – лояльно хихикает и сам на себя удивляется: – А я-то не догадался, а? – Пустяки всего дела! Расстались закадычными друзьями, сейчас же барин побежал на улицу, встал за угол и ждет, а как только увидал мимо идущего еврея, наскочил на него и давай внушать: – Ежели ты, – говорит, – еврей, то должен быть русским, а ежели не хочешь, то… А евреи, как известно из всех анекдотов, нация нервозная и пугливая, этот же был притом характера капризного и терпеть не мог погромов, – развернулся он да и ударь барина по левой щеке, а сам отправился к своему семейству. Стоит барин, прислонясь к стенке, потирает щеку и думает: «Однако выявление национального лица сопряжено с ощущениями не вполне сладостными! Но – пусть! Хотя Некрасов и плохой поэт, всё же он верно сказал: Вдруг идет кавказец, человек – как это доказано всеми анекдотами – некультурный и пылкий, идет и орет: – Мицхалэс саклэс мингрулэ-э… Барин – на него: – Нет, – говорит, – позвольте! Ежели вы грузин, то вы – тем самым – русский и должны любить не саклю мингрельца, но то, что вам прикажут, а кутузку – даже без приказания… Оставил грузин барина в горизонтальном положении и пошел пить кахетинское, а барин лежит и соображает: «Од-днако же? Там еще татары, армяне, башкиры, киргизы, мордва, литовцы – господи, сколько! И это – не все… Да потом еще свои, славяне…» А тут как раз идет украинец и, конечно, поет крамольно: – Нет, – сказал барин, поднимаясь на ноги, – вы уж будьте любезны отныне употреблять еры, ибо не употребляя оных, вы нарушаете цельность империи… Долго он ему говорил разное, а тот всё слушал, ибо – как неопровержимо доказывается всеми сборниками малороссийских анекдотов – украинцы народ медлительный и любят дело делать не торопясь, а барин был человек весьма прилипчивый… …Подняли барина сердобольные люди, спрашивают: – Где живете? – В Великой России… Ну, они его, конечно, в участок повезли. Везут, а он, ощупывая лицо, не без гордости, хотя и с болью, чувствует, что оно значительно уширилось, и думает: «Кажется, приобрел…» Представили его фон Юд*нфрессеру, а тот, будучи ко своим гуманен, послал за полицейским врачом, и, когда пришел врач, стали они изумленно шептаться между собою, да всё фыркают, несоответственно событию. – Первый случай за всю практику, – шепчет врач. – Не знаю, как и понять… «Что б это значило?» – думает барин, и спросил: – Ну, как? – Старое – всё стерлось, – ответил фон Юд*нфрессер. – А вообще лицо – изменилось? – Несомненно, только, знаете… Доктор же утешительно говорит: – Теперь у вас, милостивый государь, такое лицо, что хоть брюки на него надеть… Таким оно и осталось на всю жизнь. Морали тут нет.
    1
  152. 1
  153. 1
  154. 1
  155. 1
  156. 1
  157. 1
  158. Правда брат, она в силе Ясно виден весь путь нам На х*р нужен мир без России, А Россия без Путина? Я простой русский человек Советский пенсионер, Но я есть готов грязный снег Чтоб показать им хер. Западу в морду плюю я У них гомосексуалы, А у нас Чайковский, Дягилев, Клюев Высокие идеалы. Как прекрасна Евразия Как в глобализме плохо У нас многообразие У них Энди Уорхол. У нас соц.реализм Понятный народным массам, А у них абстракцизм Все они там педерасцы Истинный свет и беззвездный мрак В жизни боролись всегда За то, что они бомбили Ирак Я им не прощу никогда. Послушайте старого деда Настал решительный миг Либо наша победа Либо всему кирдык. Весело в этом мире Жить в грозу и разруху Сделаем харакири Планеты толстому брюху. Пусть Русь Левитана и Шишкина В черном огне сгорит, Но чтоб и бордели парижские, Но чтобы и Уолл-стрит. Мы превратим всю землю в пустынЬ Где не выживет и таракан Если нам разрешит старший брат Си Цзиньпин. И средний брат Эрдоган. Всеволод Емелин
    1
  159. Отчего у нас все лгут, все до единого? Я убежден, что тотчас же остановят меня и закричат: "Э, вздор, совсем не все! У вас темы нет, вот вы и выдумываете, чтоб начать поэффектнее". Но в том-то и дело, что я в этой поголовности нашего лганья теперь убежден. Я убежден, что в других нациях, в огромном большинстве, лгут только одни негодяи. Ну а у нас могут лгать совершенно даром самые почтенные люди. У нас, в огромном большинстве, лгут из гостеприимства. Хочется произвесть эстетическое впечатление в слушателе, доставить удовольствие, ну и лгут, даже, так сказать, жертвуя собою слушателю. Деликатная взаимность вранья есть почти первое условие русского общества - всех русских собраний, вечеров и проч. В самом деле, только правдивая тупица какая-нибудь вступается в таких случаях за правду. Но это лишь бессердечные и геморроидальные люди, которые сами же и немедленно несут за то наказанье. Мы, русские, боимся истины, постоянно считаем истину чем-то слишком уж для нас скучным и прозаичным, недостаточно поэтичным, и тем самым, избегая ее постоянно, сделали ее, наконец, одною из самых необыкновенных в редких вещей в нашем русском мире. Таким образом, у нас совершенно утратилась аксиома, что истина поэтичнее всего, что есть в свете, мало того, даже поэтичнее всего, что мог бы налгать и напредставить себе повадливый ум человеческий. Второе, на что наше всеобщее русское лганье намекает, это то, что мы все стыдимся самих себя. Действительно, всякий из нас носит в себе чуть ли не прирожденный стыд за себя и за свое собственное лицо, и, чуть в обществе, все русские люди тотчас же стараются поскорее и во что бы ни стало каждый показаться чем-то другим, но только не тем, чем он есть в самом деле. Еще Герцен сказал про русских за границей, что они никак не умеют держать себя в публике: говорят громко, когда все молчат, и не умеют слова сказать прилично и натурально, когда надобно говорить. И это истина: сейчас же выверт, ложь, мучительная конвульсия; сейчас же потребность устыдиться всего, что есть в самом деле, спрятать и прибрать свое, данное богом русскому человеку лицо и явиться другим, как можно более чужим и нерусским лицом. Всё это из самого полного внутреннего убеждения, что собственное лицо у каждого русского - непременно ничтожное и комическое до стыда лицо; а что если он возьмет французское лицо, английское, то выйдет нечто гораздо почтеннее, и что под этим видом его никак не узнают. Отмечу при этом нечто весьма характерное: весь этот дрянной стыдишка за себя в большинстве случаев бессознательный; это нечто конвульсивное и непреоборимое; но, в сознании, русские - хотя бы и самые полные самоотрицатели из них - все-таки с ничтожностию своею не так скоро соглашаются в таком случае и непременно требуют уважения: "Я ведь совсем как англичанин, - рассуждает русский, - стало быть, надо уважать и меня, потому что всех англичан уважают". Вот почему он и хочет казаться поскорей французом иль англичанином, именно затем, чтоб и его приняли поскорей за такого же, который нигде и никогда не стыдится своего лица. Ф. Достоевский
    1
  160. 1
  161. 1
  162. То не выпь кричит в лесу, не медведь ревёт, Не хохочет то кикимора поганая, То из чащи из густой, из трясин-болот Приползла на Русь попса окаянная. Извивается она змеей-полозом Да манит к себе диковинным обликом. И поёт она – кричит дурным голосом, Кто послушает – становится козликом. И обличья принимает всё разные: То беззубым обернётся проказником, То девицею заплачет несуразною, А то зайкою, то рыбкой, то тазиком. А внутри попса фанерой набитая. Едут вслед за ней продюсеры грозные, Едут вслед за ней продюсеры хитрые На борзых конях, а сами-то – борзые. В чистом поле ветер злится, В небе звёздочка блестит. Крыша едет, крыша мчится, Крыша по полю летит. Извела попса битлов с элтонджонами, А стинги славные да клэптоны верные, Все лежат ордой-попсою сражённые, И пируют на костях псы фанерные. Дурит маленьких детей моль позорная Нежным отрокам несет чувства стадные. А на голову попса зело скорбная, А на денежки попса зело жадная. Злато-серебро гребёт и не давится, И сама себе дает презентации, И сама собой попса восхищается, Похваляется собой, не нахвалится: «Ай, белы рученьки мои – как лебёдушки, Очи синие, а губы – красней вина. Голосок мой сладенький – от соловушки, А парчовый малахай – от Юдашкина!» Едет месяц на коляске, Ходит дождик по земле. А два кусочека колбаски До сих пор пылятся на столе. Кто же сможет помешать злому шабашу? На Руси теперь орлы жужжат мухою. Богатырь Гребенщиков ищет Шамбалу, Макаревич-богатырь стал стряпухою. Тут поднялся старичок древний, хроменький, По прозванью старичок – Хиппила Вудстокский, Закричал тот старичок: «Эй, соколики, Хватит греться на печи, помирать с тоски! А вставайте, добры молодцы знатные, А вставайте, шевчуки да бутусовы! Надевайте вы косухи сыромятные Да банданами украсьте кудри русые! Натяните-ка вы струны калёные, Что живой водою – пивом окроплённые, Собирайте виртуозов-волшебников Да в союз возьмите бардов-кочевников, Да наследников Бояна-Шостаковича – Гусляров – Башмета да Ростроповича Под знаменами Бетховена да Хендрикса, Вот тогда попса в муку перемелется! И пойдёт на бой с попсой сила ратная, Сила ратная, вельми адекватная. Столько лет под тяжким игом нами прожито! Надоела, блин, попса, ну сколько можно-то!? ТИМУР ШАОВ
    1
  163. 1
  164. 1
  165. 1
  166. 1
  167. 1
  168. 1
  169. 1
  170. 1
  171. 1
  172. 1
  173. 1
  174. 1
  175. 1
  176. 1
  177. 1
  178. 1
  179. 1
  180. 1
  181. 1
  182. 1
  183. Если спросите – откуда Есть-пошла земля родная, – Я скажу вам, я отвечу: Мы пока ещё не ели, Никуда мы не ходили, Мы духовностью богаты. Если спросите – откуда В нас богатая духовность, – Я скажу вам, я отвечу: Мы ж – ребята - а з и й я т ы, Почитай, что те же ски фы. И раскосы наши очи, И жадны они безмерно. Вас, допустим, миллионы, Нас же – тьмы, тьмы, тьмы, тьмы, тьмы, тьмы... Если спросите, откуда Эти вечные сраженья? Отчего мы, а з и й я т ы, Не находимся в покое? Я опять же вам отвечу: Нам покой частенько снится. Но реальность нашей жизни Интересней сновидений. Если спросите – что делать? А тем паче – кто виновен? Я скажу вам, я отвечу На проклятые вопросы: Ничего не надо делать – Понаделано изрядно. На вопрос же – кто виновен? – Так отвечу: конь в тулупе Да степная кобылица, Что ковыль в степи помяли. Если спросите – откуда Наши радостные песни, Где невеста утонула, Где прохожий застрелился, Где кружится чёрный ворон, И лучина догорает? Я скажу, я так отвечу – Не покажется вам мало! Эти песни, я отвечу, Ряба Курочка напела. И не спрашивайте Рябу, Мол, куда же ты несёшься? Где приспичит – там несётся. В слепоте её куриной – Тень великого Гомера. Если спросите – откуда Эти ямбы и хореи, Этот стих александрийский, Амфибрахий да анапест, – Я скажу вам: отвечаем Мы за всю культуру разом. В том значенье а з и й я т о в В бесконечной, вечной жизни. А соседние народы Пусть слегка посторонятся! Но не спрашивайте больше, Я немного утомился. Мне чего-то гайавато. …А кому теперь легко-то? Сергей ПЛОТОВ
    1
  184. 1
  185. 1
  186. 1
  187. 1
  188. 1
  189. 1
  190. 1
  191. 1
  192. 1
  193. Партийность – источник всех зол и всех бед: Отбросьте партийность и ждите побед,   Побед окрыленного духа. Одна только партия пусть да живет, И будет ей доброе имя: Народ   Желанное имя для слуха. Нет партий в природе, и, если кричишь, Что кошка ест птицу, то кошка не чиж:   Пусть в птицу вцепляется кошка. Но ты не животное, ты – Человек, Кто б ни был ты – негр, англичанин иль грек –   Подумай об этом немножко… Зверей дрессировка культурит. Людей Культурит величье вселенских идей,   Религия, музы, наука. Культурит еще человеческий род Крылатое светлое слово: Вперед,   Любовь, всепрощенье и мука. Так бросьте партийность – причину вражды, Устройте повсюду селенья-сады,   Мечтайте о солнечном чуде. Будь счастлив, живуший в долинах у рек, Будь счастлив, что имя твое: Человек!   Что все человечество – Люди! 1923 Игорь Северянин.УНИЧТОЖЬТЕ ПАРТИЙНОСТЬ
    1
  194. 1
  195. 1
  196.  @ЭлишаБонд  Так вот, порою, рано поутру, Когда роса еще блестит мазутом, Так хочется снять со стены онучи, И выйти в чисто поле, и воскликнуть: "О поле, поле! Кто это тебя Засеял, запахал, засыпал галькой, Затрамбовал и все залил бетоном, Да обозвал еще в придачу летным? Младенцам ясно: поле не летает, Hа поле надо что-нибудь сажать! И что сажает добрый наш крестьянин? Пшеницу, рожь, пусть даже коноплю, А эти, блин, сажают самолеты! Хотя еще не видано доселе, Чтоб самолет пророс, заколосился И зернами наполнил закрома!" Кишка тонка, и танки наши быстры! Кто разберет, насколько близкий родич Трехглавый змей двуглавому орлу? Кто разгадает нам загадку Сфинкса? Вы? Пять очков! Вращайте барабан! Hу а покуда вы в прямом эфире, Мы наломаем дров, заварим кашу, Hапишем "Пепси-Колу" через ять, Построим шестисотый "Запорожец", Посадим за Уралом баобабы, Усядемся под ними с балалайкой И будем хором исполнять частушки - Hа сем стояли и стоим, покамест Гремит над Русью кока-кольный звон! (С) YuN, 1997 Юрий Нестеренко ОНУЧИ
    1
  197. 1
  198. 1
  199. 1
  200. 1
  201. 1
  202. 1
  203. 1
  204. 1
  205. Америка стала сверхдержавой и сделала индустриализацию в СССР "Знаменитый Сталинградский тракторный завод был целиком построен в США, демонтирован и на 100 судах перевезён и собран в СССР. На этом заводе создали первые танки. "Днепрогэс" построила американская фирма Cooper Engineering Company (и германская компания Siemens). Горьковский автозавод (ГАЗ) был построен американской компанией Austin. АЗЛК построен по проекту Форда. Знаменитая Магнитка — точная копия металлургического комбината в г. Гэри, штат Индиана. Фирма Albert Kahn Inc. спроектировала и построила 500 советских предприятий! За 10 лет американцы построили в СССР около 1.500 заводов и фабрик! В СССР приехало около 200 тысяч американских инженеров и техников. Американские профессора подготовили на рабфаках триста тысяч квалифицированных специалистов, то есть все кадры для советской промышленности на долгие годы вперед." При Кобе Люди ели Людей, в 21м, 33м, 41м в Ленинграде потом в 1947м
    1
  206. 1
  207. 1
  208. 1
  209. 1
  210. 1
  211. Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами! Для вас - века, для нас - единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы! Века, века ваш старый горн ковал И заглушал грома, лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины! Вы сотни лет глядели на Восток Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок, Когда наставить пушек жерла! Вот - срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет - не будет и следа От ваших Пестумов, быть может! О, старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой! Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью!... Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит! Мы любим все - и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно всё - и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений... Мы помним всё - парижских улиц ад, И венецьянские прохлады, Лимонных рощ далекий аромат, И Кельна дымные громады... Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет, И душный, смертный плоти запах... Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет В тяжелых, нежных наших лапах? Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых, Ломать коням тяжелые крестцы, И усмирять рабынь строптивых... Придите к нам! От ужасов войны Придите в мирные обьятья! Пока не поздно - старый меч в ножны, Товарищи! Мы станем - братья! А если нет - нам нечего терять, И нам доступно вероломство! Века, века вас будет проклинать Больное позднее потомство! Мы широко по дебрям и лесам Перед Европою пригожей Расступимся! Мы обернемся к вам Своею азиатской рожей! Идите все, идите на Урал! Мы очищаем место бою Стальных машин, где дышит интеграл, С монгольской дикою ордою! Но сами мы - отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами, Мы поглядим, как смертный бой кипит, Своими узкими глазами. Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить, Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!... В последний раз - опомнись, старый мир! На братский пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир Сзывает варварская лира! 1921 А.Блок Скифы
    1
  212. 1
  213. 1
  214. 1
  215. 1
  216. 1
  217. 1
  218. 1
  219. 1
  220. 1
  221. 1
  222. 1
  223. 1
  224. 1
  225. 1
  226. 1
  227. 1
  228. 1
  229. Снова киборг сел на байк и сквозь ветер, дождь и мрак мчит к своей конечной цели - трепещи, России враг! Минует села, города, где рядом блеск и нищета, где бесправно населенье, а ворье в больших чинах. Где спивается народ, где сельских кормит огород, где рабочий за копейки лямку тянет на господ. Где во власти каждый - вор, Где парламент - скотный двор, а фашизм стал нац.идеей, поразив страну как мор. Где школы без учителей, где больницы без врачей, где напрасно ждут сироты своих усыновителей. Где бесстыжий агитпроп беспардонно людям врет, а народец мозгожопый на побасенки клюет. Где среди дня уволокли кус соседовой земли и с наглой мордой заявили: - не "украли" а "спасли"! Где солдат к соседям шлют и приказ "стрелять" дают, а коль кого из них убили, за своего не признают. Мимо брошенных полей, издыхающих БОМЖей, обанкроченных заводов в виде груды кирпичей. Едет мимо бутиков, вилл, дворцов, особняков, мимо личных самолетов и хранилищ для мехов. Б.Тюменцев
    1
  230. 1
  231. 1
  232. 1
  233. 1
  234. 1
  235. 1
  236. 1
  237. 1
  238. 1
  239. 1
  240. 1
  241. 1
  242. 1
  243. 1
  244. 1
  245. 1
  246. 1
  247. Припёрли к стенке - доказательств воз и сухари пора сушить заранее, но у Пес...ова на любой вопрос найдутся и отмаз, и оправдание. Он - гений, чей единственный талант - уменье лгать красиво и естественно, и ни за что вины не признавать, отделываясь ложью во спасение. Его кормилец, босс и сюзерен погряз в крови "по самое не балуйся", - окончить жизнь среди тюремных стен ему по совокупности корячится. Но для того и нужен секретарь, чтоб защищать начальственную задницу, - отмазывать сиятельную тварь при самых неприятных обстоятельствах. В его руках враньё как щит и меч, и ими он прикроет повелителя, - на амбразуру грудью может лечь за вора, душегуба и растлителя! Давно отрос большой мохнатый "херъ" на месте, предназначенном для совести, зато наш друг уже миллиардер, а это для него важнее почестей. Б.Тюменцев примечание: "херъ" - старое название литеры "х".
    1
  248. 1
  249. 1
  250. 1
  251. 1
  252. 1
  253. 1
  254. 1
  255. 1
  256. 1
  257. 1
  258. 1
  259. 1
  260. 1
  261. 1
  262. 1
  263. 1
  264. 1
  265. 1
  266. 1
  267. 1
  268. 1
  269. 1
  270. 1
  271. 1
  272. 1
  273. 1
  274. 1
  275. 1
  276. 1
  277. 1
  278. 1
  279. 1
  280. 1
  281. 1
  282. 1
  283. 1
  284. 1
  285. 1
  286. 1
  287. 1
  288. 1
  289. 1
  290. 1
  291. 1
  292. 1
  293. 1
  294. 1
  295. 1
  296. Как тебе, Путин, спится? Что тебе, Вова, снится? Сочинский пляж или мама? А может Барак Обама? Как тебе естся, Путин? Сколько едят лилипуты? Или ты ешь очень много, Чтоб не досталось другому? Как тебе, Вова, срется В том, что «сортиром» зовется? Не ты ль призывал уж раз триста В сортирах мочить террористов? Хочу, чтоб в столовой и в спальне, Везде, даже в собственной сральне, Ты видел одну картину: Гробы, что везут с Украины! Чтоб матери всей России Во всех твоих снах голосили, Тебя проклиная, урода, За смерть своего народа! Чтоб все девчонки России О смерти твоей просили За их нерожденных детишек От тех погибших мальчишек. И как же хочу я, Вова, Чтоб видел ты снова и снова Безруких, безногих ребят... Какой же ты, б...дь, старший брат?! А жители на Донбассе Клянут тебя, пид...са, Стреляют танки и «Град». Какой же ты, Путин, гад! Нет мужа, сына, отца Из-за тебя, подлеца. Грозишь всему миру войной. Сомнений уж нет: ты - больной! Как крупно тебе повезло: Имеешь ты бренд свой - «Х..ло»! Ты береги его, Вова, Точней не найти к тебе слова. Но мы соберем свои силы, И будешь лежать ты в могиле, А надпись: не он, а оно - Не «Путин», а просто «Х..ло»! написала 15-летняя школьница-патриотка из Славянска.
    1
  297. 1
  298. 1
  299. 1
  300. 1
  301. 1
  302. 1
  303. 1
  304. 1
  305. 1
  306. 1
  307. 1
  308. 1
  309. 1
  310. 1
  311. 1
  312. Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами! Для вас - века, для нас - единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы! Века, века ваш старый горн ковал И заглушал грома, лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины! Вы сотни лет глядели на Восток Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок, Когда наставить пушек жерла! Вот - срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет - не будет и следа От ваших Пестумов, быть может! О, старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой! Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью!... Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит! Мы любим все - и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно всё - и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений... Мы помним всё - парижских улиц ад, И венецьянские прохлады, Лимонных рощ далекий аромат, И Кельна дымные громады... Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет, И душный, смертный плоти запах... Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет В тяжелых, нежных наших лапах? Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых, Ломать коням тяжелые крестцы, И усмирять рабынь строптивых... Придите к нам! От ужасов войны Придите в мирные обьятья! Пока не поздно - старый меч в ножны, Товарищи! Мы станем - братья! А если нет - нам нечего терять, И нам доступно вероломство! Века, века вас будет проклинать Больное позднее потомство! Мы широко по дебрям и лесам Перед Европою пригожей Расступимся! Мы обернемся к вам Своею азиатской рожей! Идите все, идите на Урал! Мы очищаем место бою Стальных машин, где дышит интеграл, С монгольской дикою ордою! Но сами мы - отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами, Мы поглядим, как смертный бой кипит, Своими узкими глазами. Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить, Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!... В последний раз - опомнись, старый мир! На братский пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир Сзывает варварская лира! 1921 А.Блок Скифы (в лаптях.).
    1
  313. 1
  314. Волочкова педофилка. Я в двенадцать лет любил приложиться к бутылке Ходил в школьной форме и пионерском галстуке И ужасно мечтал какой-нибудь педофилке В преступные ручки попасться бы. В советское время все лучшее было детям, Вокруг суетились учительницы, воспитательницы, пионервожатые, А я несчастный наблюдал за всем этим И волновался, словно нива несжатая. Нам организовывали пионерские сборы, Водили на экскурсии и на лекции, Били барабаны, гремели горны, А я находился в состоянии непрерывной эрекции. Они рассказывали про пионеров-героев, Из-под юбок были видны коленки, Взгляд заволакивало мутною пеленою, Я готов был бросаться на стенки. Тогда фактически не было порнографии Ни в журналах глянцевых, ни в Интернете. Но зато была учительница географии, Входя в класс, она говорила: «Здравствуйте, дети» . Я с трудом поднимал из-за парты свое тщедушное тело, Было во мне 25 килограммов живого весу, Если б она догадалась, что я с нею в фантазиях делал, То проявила ко мне капельку интересу. Передо мной маячили стриженные затылки, У доски отвечал отличник Григорьев Дима... Ах, кабы она оказалась чуть-чуть педофилкой, Может и жизнь моя не прошла бы мимо. А вдруг она была педофилкой, Только боялась тюремного срока, А я погибал, такой нежный и пылкий, Как к нам судьба оказалась жестока. Ох, вы русские женщины! Я не могу. Лучше этим вы занялись бы, Чем коней останавливать на бегу И входить в горящие избы. Вот когда надо было заниматься сексом, Биться, так сказать в конвульсиях пароксизма. А не прощаться со своим бестолковым детством И не бороться против южноафриканского расизма. Сейчас я это делаю через силу А вокруг, согласно телесюжетам, Бродят только подлые педофилы А педофилок по прежнему нету. Из меня уже сыпется песок и опилки, За ушедшую молодость мне обидно, Мне сейчас нужны бы геронтофилки, Но их тоже что-то не видно. Я бесполезен как пятый зубец у вилки В либидосье у меня пыльно и пусто Скоро мной заинтересуются некрофилки Но боюсь, я уже не смогу разделить их чувства. Всеволод Емелин
    1
  315. 1
  316. 1
  317. Пир Вавилонской Блудницы. Груды дешевых даров. Лоснятся сытые лица Умных и хитрых воров. В гаванях спущены трапы. Тащат поклажу волы. Знатно гуляют сатрапы, Капает жир на столы. Ловко обделано дельце - Глупому не по зубам: Крупные рабовладельцы Брагу подносят рабам. И до беспамятства рады Данному дару судьбы, Возле кирпичной ограды Весело пляшут рабы. Громче гремите, тимпаны! Мчись, карнавал, под уклон! Даже заморские страны Славят тебя, Вавилон! Храмы твои и гробницы, Хватку твоих челюстей... У Вавилонской Блудницы Нынче немало гостей. Сколько имен погубила, Отпрысков лучших семейств! Сколько племен пригубило Чашу ее блудодейств! Кровь превратится в чернила. Сталь превратится в гнилье. Скольких она соблазнила! Сколько имели ее! Пир Вавилонской Блудницы. Звон золоченых оков. Пусть охраняют границы Сотни имперских полков, Пусть полыхают рубины В красной короне твоей, Пусть изливаются вина И истекает елей, Пусть славословием слиты Вместе альты и басы, Пусть воспевают пииты Щедрость продажной красы, Пусть ты нарядно одета Пурпуром праздничных дней - Но уже слышится где-то Ржание бледных коней. Ложью фальшивых провидцев Скрыт нарастающий стон Из разоренных провинций, От покоренных племен. Как ни выщипывай брови, Сколько даров не грузи, Сталь заржавела от крови, Поршни увязли в грязи. В пышных садах беззаконий, В блеске мишурных наград Сквозь аромат благовоний Слышится тления смрад. Пир Вавилонской Блудницы. Тосты и речи под стать. Но до последней страницы Книгу недолго листать. Близится суд над тобою, Время за все отвечать. Нет, не архангел с трубою Вскроет седьмую печать, Жертвы не встанут из праха, В небе не вспыхнут бои - Нет, инструментами краха Станут холопы твои. Лившие столько елея, Несшие столько даров Завтра сорвут, не жалея, Твой златотканный покров. И растерзают на части, И истребят на корню, Сердце неправедной власти Предано будет огню. Ну а пока - в багрянице Ты привечаешь гостей... Пир Вавилонской Блудницы. Торжище грязных страстей. Пышная пошлость мистерий. Язвы одеты в шелка. Вечная роскошь империй, Склеивших кровью века. Тянутся тяжко столетья, Только не вечен полон. Пали два Рима. Ты - третья. Горе тебе, Вавилон! 1997 Ю.Нестеренко
    1
  318. 1
  319. 1
  320. 1
  321. 1
  322. 1
  323. 1
  324. 1
  325. 1
  326. 1
  327. 1
  328. 1
  329. 1
  330. 1
  331. 1
  332. 1
  333. 1
  334. 1
  335. 1
  336. 1
  337. 1
  338. 1
  339. 1
  340. 1
  341. 1
  342. 1
  343. 1
  344. 1
  345. 1
  346. 1
  347. 1
  348. 1
  349. 1
  350. 1
  351. 1
  352. 1
  353. 1
  354. 1
  355. 1
  356. 1
  357. 1
  358. 1
  359. 1
  360. 1
  361. 1
  362. 1
  363. 1
  364. 1
  365. 1
  366. 1
  367. 1
  368. 1
  369. 1
  370. 1
  371. 1
  372. 1
  373. 1
  374. 1
  375. 1
  376. 1
  377. 1
  378. 1
  379. 1
  380. 1
  381. 1
  382. Были у нас и Цари, и Князья. Правили. Правили разно. Ты же, развратных ублюдков семья, Правишь вполне безобразно. Даже не правишь. Ты просто Бедлам, Злой, полоумно-спесивый. Дом палачей, исторический срам, Глупый, бездарный и лживый. Был в оны годы безумный Иван, Был он чудовищно-ликим, Самоуправством кровавым был пьян, Все ж был он грозно-великим. Был он бесовской мечтой обуян, Дьяволам был он игрушка: – Этот, теперешний, лишь истукан, Марионетка, Петрушка. Был в оны годы, совсем идиот, Ликом уродливый, Павел, Кукла-солдатик – но все же и тот Лучшую память оставил. Павла пред нынешним нужно ценить, Павел да будет восхвален: – Он не тянул свою гнусную нить, Быстро был создан им Пален. Этот же, мерзостный, с лисьим хвостом, С пастью, приличною волку, К миру людей закликает, – притом Грабит весь мир втихомолку. Грабит, кощунствует, ежится, лжет, Жалко скулит, как щенята. Вы же, ублюдки, придворный оплот, Славите доброго брата. Будет. Окончилось. Видим вас всех. Вам приготовлена плаха. Грех исказнителей – смертный есть грех. Ждите же царствия Страха! Константин Бальмонт. БУДТО БЫ РОМАНОВЫМ
    1
  383. 1
  384.  @Pepelaeva  Из совокупности Избытков, скоростей, Машин и жадности Возникло государство. Гражданство было крепостью, мечом, Законом и согласьем. Государство Явилось средоточьем Кустарного, рассеянного зла: Огромным бронированным желудком, В котором люди выполняют роль Пищеварительных бактерий. Здесь Все строится на выгоде и пользе, На выживанье приспособленных, На силе. Его мораль - здоровый эгоизм. Цель бытия - процесс пищеварения. Мерило же культуры - чистота Отхожих мест и емкость испражнений. Древнейшая Из государственных регалий Есть производство крови. Судья, как выполнитель Каиновых функций, Непогрешим и неприкосновенен. Убийца без патента не преступник, А конкурент: Ему пощады нет. Кустарный промысел недопустим В пределах монопольного хозяйства. Из всех насилий, Творимых человеком над людьми, Убийство - наименьшее, Тягчайшее же - воспитанье. Правители не могут Убить своих наследников, но каждый Стремится исковеркать их судьбу: В ребенке с детства зреет узурпатор, Который должен быть Заране укрощен. Смысл воспитанья - Самозащита взрослых от детей. Поэтому за рангом палачей Идет ученый Комитет Компрачикосов, Искусных в производстве Обеззараженных Кастрированных граждан. Фиск есть грабеж, а собственность есть кража, Затем, что кража есть Единственная форма Законного приобретенья. Государство Имеет монополию На производство Фальшивых денег. Профиль на монете И на кредитном знаке герб страны Есть то же самое, что оттиск пальцев На антропометрическом листке: Расписка в преступленьи. Только руки Грабителей достаточно глубоки, Чтоб удержать награбленное. Воры, Бандиты и разбойники - одни Достойны быть Родоначальниками Правящих династий И предками владетельных домов. А в наши дни, когда необходимо Всеобщим, равным, тайным и прямым Избрать достойного - Единственный критерий Для выборов: Искусство кандидата Оклеветать противника И доказать Свою способность к лжи и преступленью. Поэтому парламентским вождем Является всегда наинаглейший И наиадвокатнейший из всех. Политика есть дело грязное - Ей надо Людей практических, Не брезгающих кровью, Торговлей трупами И скупкой нечистот... Но избиратели доселе верят В возможность из трех сотен негодяев Построить честное Правительство стране. Есть много истин, правда лишь одна: Штампованная признанная правда. Она готовится Из грязного белья Под бдительным надзором государства На все потребности И вкусы и мозги. Ее обычно сервируют к кофе Оттиснутой на свежие листы, Ее глотают наскоро в трамваях, И каждый сделавший укол с утра На целый день имеет убежденья И политические взгляды: Может спорить, Шуметь в собраньях и голосовать. Из государственных мануфактур, Как алкоголь, как сифилис, как опий, Патриотизм, спички и табак, - Из патентованных наркотиков Газета Есть самый сильнодействующий яд, Дающий наибольшие доходы. В нормальном государстве вне закона Находятся два класса: Уголовный И правящий. Во время революций Они меняются местами, В чем, По существу, нет разницы. Но каждый Дорвавшийся до власти сознает Себя державной осью государства И злоупотребляет правом грабежа, Насилий, пропаганды и расстрела. Чтоб довести кровавый самогон Гражданских войн, расправ и самосудов До выгонки нормального суда, Революционное правительство должно Активом террора Покрыть пассив убийц, Так революция, Перетряхая классы, Усугубляет государственность: При каждой Мятежной спазме одичалых масс Железное огорлие гаротты Сжимает туже шейные хрящи. Благонадежность, шпионаж, цензура, Проскрипции, доносы и террор - Вот достижения И гений революций! 13 апреля 1922 Максимилиан Кириенко-Волошин - Государство
    1
  385. 1
  386. Были у нас и Цари, и Князья. Правили. Правили разно. Ты же, развратных ублюдков семья, Правишь вполне безобразно. Даже не правишь. Ты просто Бедлам, Злой, полоумно-спесивый. Дом палачей, исторический срам, Глупый, бездарный и лживый. Был в оны годы безумный Иван, Был он чудовищно-ликим, Самоуправством кровавым был пьян, Все ж был он грозно-великим. Был он бесовской мечтой обуян, Дьяволам был он игрушка: – Этот, теперешний, лишь истукан, Марионетка, Петрушка. Был в оны годы, совсем идиот, Ликом уродливый, Павел, Кукла-солдатик – но все же и тот Лучшую память оставил. Павла пред нынешним нужно ценить, Павел да будет восхвален: – Он не тянул свою гнусную нить, Быстро был создан им Пален. Этот же, мерзостный, с лисьим хвостом, С пастью, приличною волку, К миру людей закликает, – притом Грабит весь мир втихомолку. Грабит, кощунствует, ежится, лжет, Жалко скулит, как щенята. Вы же, ублюдки, придворный оплот, Славите доброго брата. Будет. Окончилось. Видим вас всех. Вам приготовлена плаха. Грех исказнителей – смертный есть грех. Ждите же царствия Страха! 1907 Константин Бальмонт. БУДТО БЫ РОМАНОВЫМ
    1
  387. Мой дpуг, отчизне посвящать что бы то ни было нелепо, Она сожpет и не заметит, лишь облизнет свои клыки. Вздымая тощие бока, стоглавый звеpь глядит свиpепо, Его манеpы неопpятны, зато pазмеpы велики. Кpовосмесительный кошмаp, ублюдок Азии с Евpопой, Он послан миpу в назиданье, жестокий и несчастный звеpь. Ест в основном своих детей, а что ему - сиди и лопай! Глаза потухли, зубы стеpлись, но голод мучит и тепеpь. Он убивает пpосто так, без всякой цели и наживы, Взгляни поближе, муж ученый, сочти звеpиное число! О, как умеет этот звеpь душить пpекpасные поpывы И в землю заpывать таланты, он знает это pемесло. Все это - pодина твоя, моя, его, ее и ваша, Ее любить учили в детстве, поpою учат и сейчас. Кому pазбой, кому запой, кому петля, кому паpаша - Pardon за этот гpубый теpмин, но нету лучшего у нас. Слепыми бельмами на нас она взиpает исподлобья, Она питалась нашей кpовью на пpотяженье сотен лет. Мой дpуг, отчизне посвяти свое унылое надгpобье, Свою задушенную душу, свой неоконченный куплет... 1995 Юрий Нестеренко
    1
  388. 1
  389. 1
  390. 1
  391. 1
  392. 1
  393. 1
  394. 1
  395. 1
  396. 1
  397. 1
  398. 1