Comments by "вадим прОскурка" (@user-ui7hl6hp8k) on "RTVI Новости"
channel.
-
284
-
208
-
160
-
131
-
125
-
Похоже, ребята, нас власти хотят
Воспитывать как несмышлёных котят.
Вчера на проспекте Создателя Бомбы
Нам не выбивали дубинкам пломбы,
Нас конные не разгоняли казаки,
Никто никого не тащил в автозаки,
На лицах улыбки цвели как цветы,
Вдоль стеночек жались милашки-менты,
Один из них даже успел рассказать,
Что выдан приказ никого не вязать,
Не атаковать демонстрантов колонны,
Ведь митинг законный, протест разрешённый.
Я – был. Прикоснулся к свободы глотку
И понял, что нас приучают к лотку.
Как будто бы власть мне сказала: «Сыночек,
Ты можешь пописать, но только в лоточек!
Из мисочки кушай, но есть уговор
Диваны не драть и не срать на ковёр!
Его нарушая, запомни одно:
Мы ткнём тебя мордой в твоё же говно!
Ты можешь мяукать и нрав проявлять
Лишь там, где тебе разрешили гулять,
Но если ведут тебя глупые лапки
На Старую площадь, где Папины тапки,
То в тапки нассать мы тебе не позволим
И палкой тебя по башке отпердолим!»
«Пусть мелко дрожит каждый кот-изувер, –
вскричал Полиграф Полиграфович (мэр),
А после добавил: – Вы что, позабыли,
Как мы вас, мерзавцев, душили-душили?
Короткая память? Котятки-лошки,
Что пел вам Высоцкий? Нельзя за флажки!
Кто за ограждение сунется лапкой,
Получит по мордочке ссаною тряпкой,
А глупеньких, тех, кто продолжит тупить,
Мы можем и вовсе в ведре утопить.
Пушистые, милые были? И – ладно!
Зато остальным будет впредь неповадно».
Такой вот, дружочки, стишок о протесте
В одном хорошо огороженном месте…
Котята, давай промяукаем им:
— Мы – кошки, и будем гулять где хотим!
И пусть к нам относятся как-то иначе
Те, кто нас херачит за корм свой собачий.
Мы – кошки! Мы только свободою дышим!
Для нас нет преград, по деревьям и крышам,
По улочкам, по переулкам косым
Придём к вам и в папины тапки нассым!
Пусть Пресня, Ходынка, Сокольники, ЦАО
Дрожат, услыхав наше дружное «Мяу!»
Пусть власти узнают, что мы – не скоты,
А гордые, смелые супер-коты,
Что нам ненавистен ворюги чертог
И нахрен не сдался ваш ссаный лоток! ОРЛУША.
90
-
87
-
76
-
71
-
69
-
66
-
Аленушка в лесу жила,
Аленушка смугла была,
Глаза у ней горячие,
Блескучие, стоячие.
Мала, мала Аленушка,
А пьет с отцом — до донушка.
Пошла она в леса гулять,
Дружка искать, в кустах вилять,
Да кто ж в лесу встречается?
Одна сосна качается!
Аленушка соскучилась,
Безделием измучилась,
Зажгла она большой костер,
А в сушь огонь куда востер!
Сожгла леса Аленушка
На тыщу верст, до пёнушка,
И где сама девалася —
Доныне не узналося!
20 июня 1916 Иван Бунин.
65
-
62
-
55
-
51
-
...И вот пред нами на трибуне
"плешивый щёголь, враг труда",
но вянут наши уши втуне
от бесконечных "бла-бла-бла".
Но чу! Среди словес порожних
и рассуждений ни о чём,
он поминает осторожно
что мы войну сейчас ведём.
И мы немедля понимаем,
что коронованный болван,
самодержавие охраняя,
затеял "нью-афганистан".
Война затянется надолго,
ведь массы нужно отвлекать
от цен на магазинных полках
и усыхающих зарплат.
Прорывом ясного сознания
зачтём ему поток угроз
оставить нас без пропитания
а наших девушек без роз.
При этом отомстить желает
он иностранцам а не нам,
а то, что граждане страдают,
гэбистской крысе по ... до лампочки ему, короче.
Потом сказал о капитале,
что утекает за рубеж,
а значит план его провален
- нет на амнистию надежд.
Потом понёс пургу и ересь
про материнский капитал,
про прокуроров и судейских,
и тут мы поняли - финал.
А за окном к царю взывали
всея России шофера,
и потихоньку понимали
что он их посылает "на".Б.Тюменцев
49
-
48
-
48
-
47
-
47
-
41
-
40
-
39
-
37
-
Поезд несется. Пригорки мелькают.
Дальние елки вперед забегают,
Ближние быстро назад отстают.
Мчатся, вертятся поля и равнины,
Снова минувшего детства картины
В памяти, словно живые, встают.
Сцены забытые счастья былого!
Только лишь вон из-под крова родного
Тотчас я в поле гулять убегал.
Там под, высокой ветвистой рябиной,
Что поднималась одна над равниной,
Целыми днями порой я мечтал!
Видел тогда я далекие страны,
Греет там солнце простор океана,
Искрится, блещет, сверкает волна,
И, облита золотыми лучами,
В берег песчаный, шумя тростниками,
Бьется и плещет, ласкаясь, она!
Там, под защитой безбрежного моря,
В знойной тиши, без заботы и горя,
Вольные дети природы живут.
Горькая дума их сердце не гложет,
Мысль о грядущем их ум не тревожит,
Сил их не губит томительный труд.
О, как хотелось мне в край тот укрыться,
Вольной душою с природою слиться,
Жить без конца в этой чудной дали!
Детские годы прошли.
Начал мне грезиться облик неясный
Чьей-то души бесконечно прекрасной, -
Как мне хотелось ее повстречать!
К счастью ее все преграды развеять,
Жизненный путь ей цветами усеять,
Всё дорогое ей в жизни отдать!
С ней я в мечтах ничего не боялся!
В глубь Ниагары за нею бросался,
В высь облаков для нее улетал...
Ко заслонили житейские грозы
Юности ясной счастливые грезы,
Новый, неведомый мир я узнал!
Стали являться иные картины.
В юном уме поднялись исполины
Мысли свободной, великой любви.
Медленно шли на страданья и муки
Светочи братства, герои науки
В светлых венцах, обагренных в крови.
Властно и громко средь жизни кипучей
Начал мне слышаться голос могучий,
Звавший защитником редины встать,
Броситься в мир бескорыстный к чудный,
Выйти на подвиг великий и трудный,
Счастье и жизнь за свободу отдать!
Видел я зданий высоких громады,
В улицах дымных огонь, баррикады...
Сзади народ и войска впереди...
И всё сильней в эти юные годы
К гордой республике вечной свободы
Пылкое сердце рвалося в груди!
Мчатся вагоны. Пригорки мелькают,
Дальние елки вперед забегают,
Ближние быстро из виду ушли!
Мигом мосток и река пролетели,
С грохотом поезд помчался в тоннели...
Чудные грезы исчезли вдали!
<1910> Николай Морозов
37
-
Когда опричники, веселые, как тигры,
По слову Грозного, среди толпы рабов,
Кровавые затеивали игры,
Чтоб увеличить полчище гробов,-
Когда невинных жгли и рвали по суставам,
Перетирали их цепями пополам,
И в добавленье к царственным забавам,
На жен и дев ниспосылали срам,-
Когда, облив шута горячею водою,
Его добил ножом освирепевший царь,-
На небесах, своею чередою,
Созвездья улыбалися как встарь.
Лишь только эта мысль в душе блеснет случайно,
Я слепну в бешенстве, мучительно скорбя.
О, если мир - божественная тайна,
Он каждый миг - клевещет на себя!
1914 Константин Бальмонт.Опричники
36
-
35
-
35
-
34
-
33
-
32
-
32
-
Во всём Россия хороша, её красот не описать...
Но не имея ни шиша народ пошёл повоевать.
Чтобы детишек прокормить идёт мужик других убить.
Страны богаче в мире нет, в ней недра полнятся добром,
но для народа денег нет, ему всегда, во всём облом!
Кому-то яхты и дворцы, и зарубежные края,
а с телевизора отцы о лучшей жизни говорят.
Чтобы построить свой уют за пол цены кредит дают
и будешь до седых морщин работать, чтоб пожил твой сын!
Бросая дом, детей, жену идут солдаты на войну,
чтоб ипотеку оплатить и кое что поесть купить. Н.Н.
32
-
Шаман достал брошюру «Мир тайги»
с портретом президента на обложке
и делал вид, что ест его мозги,
царапая бумагу ржавой ложкой.
При этом что-то пел себе под нос,
бил в бубен, опускался на колени...
По крайней мере, так гласил донос,
составленный одним его оленем.
Шамана брал на лыжах целый взвод.
Конфисковали бубен, соль и спички.
И понесли по тундре в вездеход,
вывихивая плечи с непривычки.
С шамана сразу следователь взял
на чистом бланке из тюленьей кожи
подписку о невыезде в астрал,
а также в Нижний мир, и Верхний тоже.
Шаману шили терроризм, разбой,
переворот страны обрядом Вуду,
и оскорбленье чувств, само собой, —
включая чувство голода и зуда.
И прокурор просил две сотни розг
и восемьдесят лет со дня Победы —
тому, кто скушал президенту мозг,
что привело страну к эпохе бреда. СТИХОТВОРЕНИЕ ЛЕО КАГАНОВА.
31
-
30
-
30
-
Над гуляющей равниной человеческого моря, встав на автозак ногами, гордо реет дури вестник, в мегафон её вещая.
Он, назвав зачем-то граждан «уважаемыми» в шутку, разойтись их громко просит, якобы они мешают граждан остальных проходу.
И при этом «остальные» граждане одеты странно: в одинаковых скафандрах, а ебальники их скрыты чёрным пластиком от взгляда.
Дури вестник разошёлся! Силу гнева, страх и ярость и угрозу всех мудохать в каждом крике слышат люди, что гуляют по бульварам.
Но куда же им деваться, если «остальные» в чёрном, к небу палки воздевая, тоже вышли на прогулку, и гуляют дружно строем?
Люди стонут, люди плачут, им, людишкам, недоступно наслажденье битвой жизни и ударом чёрной палкой. Автозаки их пугают.
Нацпредатель робко прячет тело жирное в кафешке, заказав себе ристретто на подачку от Госдепа, что за митинг получил он.
В это время дури вестник объясняет в Избиркоме, что листами подписными можно только подтереться, что подделывали люди подписи свои же сами!
Самый главный дури вестник, властелин бордюрной плитки, всем с экрана объясняет, что готов спасти столицу он от массы беспорядков, и опять за плитку взяться.
«Беспорядочная масса», это слыша, – веселится, ведь она-то – безоружна, это значит, беспорядки не она повсюду множит, а команда «космонавтов».
Точно огненные змеи множатся посты в фейсбуке, синим пламенем пылают аргументы прессы властной и каналов федеральных, в лужу пукающих громко.
Завтра снова грянет буря! И напрасно дури вестник в мегафон расскажет людям, будто палкой их херачит их же сын, одетый в форму.
Этот глупый дури вестник одного не понимает: знают все источник дури, что слетает со слюною в мегафон его казённый вместе с глупыми словами.
Буря! Скоро грянет Буря! Против Гнуса, Хмури, Дури выйдут снова на прогулку все, кто встал за выбор честный. Их, поверьте, будет много.
Сдохни, злобный Дуривестник! ОРЛУША.
30
-
За террористами охотник,
Порядка мирового страж,
Летает в небе беспилотник,
Тревожа утренний пейзаж.
Пока моя подруга-лира
Еще вкушает сладкий сон,
Святой борьбе за дело мира
Бессонно отдается он.
Борьба не терпит остановки
И перерыва на обед:
В международной обстановке
Царят безумие и бред.
Два года за окном бушует
Вовсю арабская весна.
Но кто и как ее крышует,
Не знает падла ни одна.
А где-то, скажем, под Калугой,
А может быть, под Костромой
В хибаре, занесенной вьюгой,
Обросший, грязный и хромой,
Убрав с утра пол-литра водки,
За пьянство списанный давно,
Пилот в засаленной пилотке
Грозит сопернику в окно. ИГОРЬ ИРТЕНЬЕВ
28
-
Танки идут по Праге
в затканой крови рассвета.
Танки идут по правде,
которая не газета.
Танки идут по соблазнам
жить не во власти штампов.
Танки идут по солдатам,
сидящим внутри этих танков.
Боже мой, как это гнусно!
Боже - какое паденье!
Танки по Ян Гусу.
Пушкину и Петефи.
Страх - это хамства основа.
Охотнорядские хари,
вы - это помесь Ноздрева
и человека в футляре.
Совесть и честь вы попрали.
Чудищем едет брюхастым
в танках-футлярах по Праге
страх, бронированный хамством.
Что разбираться в мотивах
моторизованной плетки?
Чуешь, наивный Манилов,
хватку Ноздрева на глотке?
Танки идут по склепам,
по тем, что еще не родились.
Четки чиновничьих скрепок
в гусеницы превратились.
Разве я враг России?
Разве я не счастливым
в танки другие, родные,
тыкался носом сопливым?
Чем же мне жить, как прежде,
если, как будто рубанки,
танки идут по надежде,
что это - родные танки?
Прежде, чем я подохну,
как - мне не важно - прозван,
я обращаюсь к потомку
только с единственной просьбой.
Пусть надо мной - без рыданий -
просто напишут, по правде:
"Русский писатель. Раздавлен
русскими танками в Праге".
23 августа 1968Евгений Евтушенко
ТАНКИ ИДУТ ПО ПРАГЕ
28
-
28
-
27
-
Танки идут по Праге
в затканой крови рассвета.
Танки идут по правде,
которая не газета.
Танки идут по соблазнам
жить не во власти штампов.
Танки идут по солдатам,
сидящим внутри этих танков.
Боже мой, как это гнусно!
Боже - какое паденье!
Танки по Ян Гусу.
Пушкину и Петефи.
Страх - это хамства основа.
Охотнорядские хари,
вы - это помесь Ноздрева
и человека в футляре.
Совесть и честь вы попрали.
Чудищем едет брюхастым
в танках-футлярах по Праге
страх, бронированный хамством.
Что разбираться в мотивах
моторизованной плетки?
Чуешь, наивный Манилов,
хватку Ноздрева на глотке?
Танки идут по склепам,
по тем, что еще не родились.
Четки чиновничьих скрепок
в гусеницы превратились.
Разве я враг России?
Разве я не счастливым
в танки другие, родные,
тыкался носом сопливым?
Чем же мне жить, как прежде,
если, как будто рубанки,
танки идут по надежде,
что это - родные танки?
Прежде, чем я подохну,
как - мне не важно - прозван,
я обращаюсь к потомку
только с единственной просьбой.
Пусть надо мной - без рыданий -
просто напишут, по правде:
"Русский писатель. Раздавлен
русскими танками в Праге".
23 августа 1968Евгений Евтушенко
ТАНКИ ИДУТ ПО ПРАГЕ (Шевченко - мразь академика Рамзана.).
27
-
Сначала били самых родовитых,
Потом стреляли самых работящих,
Потом ряды бессмысленно убитых
Росли из тысяч самых немолчащих.
Среди последних — всё интеллигенты,
Радетели достоинства и чести,
Негодные в работе инструменты
Для механизма поголовной лести.
В подручных поощряя бесталанность,
Выискивала власть себе подобных.
В средневековье шла тоталитарность,
Создав себе империю удобных,
Послушных, незаметных, молчаливых,
Готовых почитать вождём бездарность,
Изображать воистину счастливых,
По праву заслуживших легендарность...
Держава, обессиленная в пытках,
Ещё не знала о потерях сущих,
Не знала, что КОЛИЧЕСТВО убитых
Откликнется ей КАЧЕСТВОМ живущих.
Игорь Кохановский. «Закон диалектики»
26
-
25
-
25
-
25
-
24
-
Сгинь, Империя, в этой бездне,
Погремушкой бренча степной,
Вместе с плеткой и пьяной песней,
И изломанною душой!
Вместе с «красным» и «белым» флагом,
С литургией покорных спин…
Встрепени же во мне варяга,
Ящер, Севера Властелин!
Мы позорные клейма смыли.
Мы в себе истребили гнусь.
Сгинь, Россия, во чреве Змия!
Мы тебе отомстим за Русь!
Ты гнобила нас по острогам,
Ты снега истоптала в грязь,
Ты вливала узор Востока
В скандинавскую нашу вязь!
Мы – ушкуйники-сумасброды.
Мы историю пишем вновь.
Порождает разряд свободы
В нас воскресшая чудо-кровь!
Помним шелесты кельтской чащи
И тибетскую высоту…
Это сказочный дядя Ящер
В нас вздымается по хребту!
Помним моря седого хлопы
В борт мурманского корабля…
Мы – свободная Русь, Европа,
Начинаем отчет с нуля!
Снова – дня вечевого возглас,
Меч ухватистый, да ушкуй!
Русский – значит Европа, вольность,
Воля, Север, стоячий хуй!
Так гуляй же, Дракон, пожаром
В нас, громоздкие плавя льды!
Посвящаем тебе дракары –
Так зовут на Руси ладьи!
Мелко зыбится мирозданье,
В коем ты пробиваешь брешь…
Посвящаем тебе Восстанье,
Посвящаем тебе Мятеж! 2007Алексей Широпаев.
24
-
Чем ценен нам естественный отбор?
Тем, что закон его суров и непреложен.
Вот, скажем, Сечин может класть на нас прибор,
А скажем, мы на Сечина не можем.
Когда б вы знали, из какого сора
Он рос, ни в чем не ведая стыда,
То осознали бы размах того прибора,
Что положил на нас он без труда.
Но верю я, что даже сам великий Сечин
При всем своем могуществе не вечен,
И лишь один вопрос меня тревожит.
Кто после Сечина на нас его положит? Игорь Иртеньев СЕЧИН Член КПСС с 1990г.
24
-
24