Comments by "вадим прОскурка" (@user-ui7hl6hp8k) on "История Леонида Млечина"
channel.
-
137
-
Как запах горящей резины,
как по' небу - тягостный дым,
змеящийся крик муэдзина
вползает в Женеву и Рим.
Спокойно, политкорректно
среди недомолвок и лжи
растет частокол минаретный,
фанатики точат ножи.
И кровью - пока что бараньей
- без лишних движений и слов
кропят благородные камни
былых европейских основ.
Свобода агрессии зверьей
растет, накаляясь как зной,
и брызжет мочой в Баптистерий
Флоренции золотой.
Нахлынула "сила живая",
плодя наркоманию, грязь,
столицы в ночи поджигая,
насилуя, грабя, молясь...
Европа, хребтом извиваясь,
пасуя и падая ниц,
лишь пестует в хищнике ярость
и множит "тулузских убийц".
В удавке предательских правил
великих народов семья.
И только далекий Израиль
занес наконечник копья.
Спасая Европу-болото,
стоит против многих один,
с Иудиным Львом на воротах
Израиль - страна-паладин.
И этому воину в спину
уж многие годы подряд,
как урки, "друзья Палестины"
заточку всадить норовят.
Не скрою, внушает волненье
страна, где девчонка-солдат
спешит на шаббат в увольненье,
неся за спиной автомат.
Без страха прослыть сионистом,
себе указую: смотри!
Там битвы решающей выступ,
там Запад на кромке зари... Алексей Широпаев 2012
125
-
И было так: четыре года В грязи, в крови, в огне пальбы
Рабы сражались за свободу, Не зная, что они - рабы.
А впрочем - зная. Вой снарядов И взрывы бомб не так страшны,
Как меткий взгляд заградотрядов, В тебя упертый со спины.
И было ведомо солдатам, Из дома вырванным войной,
Что города берутся - к датам. А потому - любой ценой.
Не пасовал пред вражьим станом, Но опускал покорно взор
Пред особистом-капитаном Отважный боевой майор.
И генералам, осужденным В конце тридцатых без вины,
А после вдруг освобожденным Хозяином для нужд войны,
Не знать, конечно, было б странно, Имея даже штат и штаб,
Что раб, по прихоти тирана Возвышенный - все тот же раб.
Так значит, ведали. И все же, Себя и прочих не щадя,
Сражались, лезли вон из кожи, Спасая задницу вождя.
Снося бездарность поражений, Где миллионы гибли зря,
А вышедшим из окружений Светил расстрел иль лагеря,
Безропотно терпя такое, Чего б терпеть не стали псы,
Чтоб вождь рябой с сухой рукою Лукаво щерился в усы.
Зачем, зачем, чего же ради - Чтоб говорить бояться вслух?
Чтоб в полумертвом Ленинграде От ожиренья Жданов пух?
Чтоб в нищих селах, все отдавших, Впрягались женщины в ярмо?
Чтоб детям без вести пропавших Носить предателей клеймо?
Ах, если б это было просто - В той бойне выбрать верный флаг!
Но нет, идеи Холокоста Ничуть не лучше, чем ГУЛАГ.
У тех - все то же было рабство, А не пропагандистский рай.
Свобода, равенство и братство... Свободный труд. Arbeit macht frei.
И неизменны возраженья, Что, дескать, основная часть
Из воевавших шла в сраженья Не за советскую-де власть,
Мол, защищали не колхозы И кровопийцу-подлеца,
А дом, семью и три березы, Посаженных рукой отца...
Но отчего же половодьем Вослед победе в той войне
Война со сталинским отродьем Не прокатилась по стране?
Садили в небеса патроны, Бурлил ликующий поток,
Но вскоре - новые вагоны Везли их дальше на восток.
И те, кого вела отвага, Кто встал стеною у Москвы -
За проволоками ГУЛАГа Поднять не смели головы.
Победа... Сделал дело - в стойло!Свобода... Северная даль.
Сорокаградусное пойло, Из меди крашеной медаль.
Когда б и впрямь они парадом Освободителей прошли,
То в грязь со свастиками рядом И звезды б красные легли.
Пусть обуха не сломишь плетью, Однако армия - не плеть!
Тому назад уж полстолетья Режим кровавый мог истлеть.
И все ж пришел конец запретам, Но, те же лозунги крича,
Плетется дряхлый раб с портретом Того же горца-усача.
Он страшно недоволен строем, Трехцветным флагом и гербом...
Раб тоже может быть героем, Но все ж останется рабом.
И что ж мы празднуем в угоду Им всем девятого числа?
Тот выиграл, кто обрел свободу. Ну что же, Дойчланд - обрела.
А нас свобода только дразнит, А мы - столетьями в плену...
На нашей улице - не праздник. Мы проиграли ту войну.Ю. Нестеренко.
89
-
И было так: четыре года
В грязи, в крови, в огне пальбы
Рабы сражались за свободу,
Не зная, что они - рабы.
А впрочем - зная. Вой снарядов
И взрывы бомб не так страшны,
Как меткий взгляд заградотрядов,
В тебя упертый со спины.
И было ведомо солдатам,
Из дома вырванным войной,
Что города берутся - к датам.
А потому - любой ценой.
Не пасовал пред вражьим станом,
Но опускал покорно взор
Пред особистом-капитаном
Отважный боевой майор.
И генералам, осужденным
В конце тридцатых без вины,
А после вдруг освобожденным
Хозяином для нужд войны,
Не знать, конечно, было б странно,
Имея даже штат и штаб,
Что раб, по прихоти тирана
Возвышенный - все тот же раб.
Так значит, ведали. И все же,
Себя и прочих не щадя,
Сражались, лезли вон из кожи,
Спасая задницу вождя.
Снося бездарность поражений,
Где миллионы гибли зря,
А вышедшим из окружений
Светил расстрел иль лагеря,
Безропотно терпя такое,
Чего б терпеть не стали псы,
Чтоб вождь рябой с сухой рукою
Лукаво щерился в усы.
Зачем, зачем, чего же ради -
Чтоб говорить бояться вслух?
Чтоб в полумертвом Ленинграде
От ожиренья Жданов пух?
Чтоб в нищих селах, все отдавших,
Впрягались женщины в ярмо?
Чтоб детям без вести пропавших
Носить предателей клеймо?
Ах, если б это было просто -
В той бойне выбрать верный флаг!
Но нет, идеи Холокоста
Ничуть не лучше, чем ГУЛАГ.
У тех - все то же было рабство,
А не пропагандистский рай.
Свобода, равенство и братство...
Свободный труд. Arbeit macht frei.
И неизменны возраженья,
Что, дескать, основная часть
Из воевавших шла в сраженья
Не за советскую-де власть,
Мол, защищали не колхозы
И кровопийцу-подлеца,
А дом, семью и три березы,
Посаженных рукой отца...
Но отчего же половодьем
Вослед победе в той войне
Война со сталинским отродьем
Не прокатилась по стране?
Садили в небеса патроны,
Бурлил ликующий поток,
Но вскоре - новые вагоны
Везли их дальше на восток.
И те, кого вела отвага,
Кто встал стеною у Москвы -
За проволоками ГУЛАГа
Поднять не смели головы.
Победа... Сделал дело - в стойло!
Свобода... Северная даль.
Сорокаградусное пойло,
Из меди крашеной медаль.
Когда б и впрямь они парадом
Освободителей прошли,
То в грязь со свастиками рядом
И звезды б красные легли.
Пусть обуха не сломишь плетью,
Однако армия - не плеть!
Тому назад уж полстолетья
Режим кровавый мог истлеть.
И все ж пришел конец запретам,
Но, те же лозунги крича,
Плетется дряхлый раб с портретом
Того же горца-усача.
Он страшно недоволен строем,
Трехцветным флагом и гербом...
Раб тоже может быть героем,
Но все ж останется рабом.
И что ж мы празднуем в угоду
Им всем девятого числа?
Тот выиграл, кто обрел свободу.
Ну что же, Дойчланд - обрела.
А нас свобода только дразнит,
А мы - столетьями в плену...
На нашей улице - не праздник.
Мы проиграли ту войну. 9 мая 2002 Ю.Нестеренко
87
-
65
-
61
-
60
-
56
-
30
-
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль ее судить
Должно не наше, а чужое мненье.
Как может взгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы, мастера злословья.
Я - это я, а вы грехи мои
По своему равняете примеру.
Но, может быть, я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,
И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож! Шекспир Сонет 121 в переводе Cамуила Маршака.
27
-
23
-
20
-
20
-
Господь, повесь меня на рею,
в сковороде поставь на газ,
но мне приятно, что Корея
обосралАсь в который раз.
Причем, не то, чтоб я злораден.
Не то, чтоб им желаю зла.
А просто любопытства ради
И чтоб статистика была.
Наверно ради этикета
я должен выразить печаль:
у вас там грохнулась ракета,
ах, боже ж мой, безумно жаль.
Мне правда
жаль на самом деле
корейский инженерный цех.
Который, видимо, расстрелян,
включая родственников всех.
Но есть один закон природы:
всё будет падать каждый раз
в стране, где толком нет свободы
и где у власти п.и.д.а.р.а.с.
Тут все гниет и все хиреет,
и граждане живут в аду.
(Напоминаю, что Корея
сейчас имеется в виду.)
Какие могут быть ракеты,
когда на каждом чертеже
великого вождя портреты
рисует кульман сам уже?
В стране, где любят бегать строем
перед начальством, чуть дыша.
Союзничать с любым отстоем
и опасаться США.
Где нет коварнее измены
и нет ужаснее вины,
чем пожелание замены
великого вождя страны.
Где модно доносить на близких,
лизать подошву сапога,
учиться красть из общей миски
и хором лаять на врага.
Где жопа так привыкла к розгам,
что чешется, когда их нет.
И каждый, кто родился с мозгом,
мечтает жить в другой стране.
И те из них, кто похрабрее,
давно сбежали за бугор.
(У нас о Северной Корее,
напоминаю, разговор.)
Какая физика и атом
в стране, где по уши навоз,
где самым главным аппаратом
был и остался паровоз.
Какие к черту полимеры
в пространстве круговых порук —
где сверху назначают мэров,
а мэры назначают слуг.
Где иностранную угрозу
преподают уже с яслей.
Где лидер правит до склероза,
пока не ляжет в мавзолей.
Где граждане крадут тележку,
когда идут в универмаг.
Где митинги идут в поддержку
того, кто у руля и так.
Где в результате школьной дружбы
в министры набрано говно.
Где больше развиты спецслужбы,
чем медицина и кино.
Какая на хрен там ракета?
Фанера плюс хороший грим.
(Я вам напоминаю, это —
мы про Корею говорим.)
Я думаю, уже скорее
на Землю упадет Луна,
чем возродится из Кореи
опять нормальная страна.
Законы Дарвина пока что
нигде не отменил Господь:
повесишь умников на мачту,
а остальных велишь пороть —
чтоб честный вечно жил без денег,
чтоб компетентный был неправ,
а каждый лодырь и бездельник
имел набор таких же прав.
И так из каждого народа,
немного порулив страной,
нетрудно вывести породу
путем селекции одной.
Всего немного потрудиться,
пропалывая огород, —
и через двадцать лет родится
другой, особенный народ.
Умеющий лишь ползать раком,
целуя ноги палачу.
С таким не сваришь «Доширака».
Уж про ракеты я молчу.
И будут люди все дурее,
и все беднее города.
А ты чего ждала, Корея?
Господства мирового, да?
Что со своей ракетой сраной
ты наконец обгонишь всех,
кто гражданам с телеэкрана
не брешет про сплошной успех?
Сидит Корея с жопой голой.
Корейский люд в печали стих.
И здесь не очень-то веселый
сегодня получился стих.
(Зато пока нам душу греет
одна лишь светлая строка:
пока всё это про Корею.
Но ключевое здесь — пока. СТИХОТВОРЕНИЕ ЛЕО КАГАНОВА.
18
-
Правление большевиков не является государством в нашем смысле, каковым была
петровская Россия. Оно как Кипчак, государство «Золотой Орды» во времена монголов,
состоит из господствующей орды– называемой коммунистической партией –
с вождями и всемогущим ханом, и из подавленной и беззащитной массы, большей по численности примерно в сто раз. От настоящего марксизма здесь
очень мало – только названия и программы. В действительности это татарский абсолютизм,
который подстрекает и эксплуатирует мир, не обращая внимания на границы, осторожный,
хитрый, жестокий, использующий смерть как повседневное средство управления, в любой момент готовый выдвинуть нового Чингисхана, чтобы пойти на Азию и Европу. /Освальд Шпенглер-1933/
15
-
14
-
Я всю жизнь отдаю для великой борьбы,
Для борьбы против мрака, насилья и тьмы.
Но увы! Окружают меня лишь рабы.
Недоступные светлым идеям умы.
Они или холодной насмешкой своей,
Или трусостью рабской смущают меня,
И живу я во мраке не видя лучей
Благодатного, ясного, светлого дня.
Но меня не смутить, я пробьюся вперед
От насилья и мрака к святому добру,
И, завидев светила свободы восход,
Я спокоен умру. 1903 Николай Гумилев
14
-
13
-
13
-
12
-
12
-
Ты зачем прилетаешь к нам, ворон,
и садишься на черный барак?
Здесь живет народ подзаборный
старики государства ГУЛАГ.
Им никто ничего не пишет
и никто ничего не шлет ...
Они тем лишь живут и дышат,
что начальник баланду дает.
И как только звонок на поверку
по лагерю зэков сзывал,
черный ворон тот, глядя сверху,
за ними всегда наблюдал.
Но вот снова железка гремит,
и толпа по баракам бежит.
Воцарилася здесь тишина,
но не спят вертухай и луна.
Вертухай при луне не мечтает,
он страну от врагов охраняет ...
А враги погрузилися в сны,
провалились, как в тартарары! 1953 г. Потьма Светлана Шилова ВОРОН
11
-
9
-
9
-
9
-
@valeriiaber-lin9486 Над гуляющей равниной человеческого моря, встав на автозак ногами, гордо реет дури вестник, в мегафон её вещая.
Он, назвав зачем-то граждан «уважаемыми» в шутку, разойтись их громко просит, якобы они мешают граждан остальных проходу.
И при этом «остальные» граждане одеты странно: в одинаковых скафандрах, а ебальники их скрыты чёрным пластиком от взгляда.
Дури вестник разошёлся! Силу гнева, страх и ярость и угрозу всех мудохать в каждом крике слышат люди, что гуляют по бульварам.
Но куда же им деваться, если «остальные» в чёрном, к небу палки воздевая, тоже вышли на прогулку, и гуляют дружно строем?
Люди стонут, люди плачут, им, людишкам, недоступно наслажденье битвой жизни и ударом чёрной палкой. Автозаки их пугают.
Нацпредатель робко прячет тело жирное в кафешке, заказав себе ристретто на подачку от Госдепа, что за митинг получил он.
В это время дури вестник объясняет в Избиркоме, что листами подписными можно только подтереться, что подделывали люди подписи свои же сами!
Самый главный дури вестник, властелин бордюрной плитки, всем с экрана объясняет, что готов спасти столицу он от массы беспорядков, и опять за плитку взяться.
«Беспорядочная масса», это слыша, – веселится, ведь она-то – безоружна, это значит, беспорядки не она повсюду множит, а команда «космонавтов».
Точно огненные змеи множатся посты в фейсбуке, синим пламенем пылают аргументы прессы властной и каналов федеральных, в лужу пукающих громко.
Завтра снова грянет буря! И напрасно дури вестник в мегафон расскажет людям, будто палкой их херачит их же сын, одетый в форму.
Этот глупый дури вестник одного не понимает: знают все источник дури, что слетает со слюною в мегафон его казённый вместе с глупыми словами.
Буря! Скоро грянет Буря! Против Гнуса, Хмури, Дури выйдут снова на прогулку все, кто встал за выбор честный. Их, поверьте, будет много.
Сдохни, злобный Дуривестник! ОРЛУША.
8
-
8
-
Господь, повесь меня на рею,
в сковороде поставь на газ,
но мне приятно, что Корея
обосралАсь в который раз.
Причем, не то, чтоб я злораден.
Не то, чтоб им желаю зла.
А просто любопытства ради
И чтоб статистика была.
Наверно ради этикета
я должен выразить печаль:
у вас там грохнулась ракета,
ах, боже ж мой, безумно жаль.
Мне правда
жаль на самом деле
корейский инженерный цех.
Который, видимо, расстрелян,
включая родственников всех.
Но есть один закон природы:
всё будет падать каждый раз
в стране, где толком нет свободы
и где у власти п.и.д.а.р.а.с.
Тут все гниет и все хиреет,
и граждане живут в аду.
(Напоминаю, что Корея
сейчас имеется в виду.)
Какие могут быть ракеты,
когда на каждом чертеже
великого вождя портреты
рисует кульман сам уже?
В стране, где любят бегать строем
перед начальством, чуть дыша.
Союзничать с любым отстоем
и опасаться США.
Где нет коварнее измены
и нет ужаснее вины,
чем пожелание замены
великого вождя страны.
Где модно доносить на близких,
лизать подошву сапога,
учиться красть из общей миски
и хором лаять на врага.
Где жопа так привыкла к розгам,
что чешется, когда их нет.
И каждый, кто родился с мозгом,
мечтает жить в другой стране.
И те из них, кто похрабрее,
давно сбежали за бугор.
(У нас о Северной Корее,
напоминаю, разговор.)
Какая физика и атом
в стране, где по уши навоз,
где самым главным аппаратом
был и остался паровоз.
Какие к черту полимеры
в пространстве круговых порук —
где сверху назначают мэров,
а мэры назначают слуг.
Где иностранную угрозу
преподают уже с яслей.
Где лидер правит до склероза,
пока не ляжет в мавзолей.
Где граждане крадут тележку,
когда идут в универмаг.
Где митинги идут в поддержку
того, кто у руля и так.
Где в результате школьной дружбы
в министры набрано говно.
Где больше развиты спецслужбы,
чем медицина и кино.
Какая на хрен там ракета?
Фанера плюс хороший грим.
(Я вам напоминаю, это —
мы про Корею говорим.)
Я думаю, уже скорее
на Землю упадет Луна,
чем возродится из Кореи
опять нормальная страна.
Законы Дарвина пока что
нигде не отменил Господь:
повесишь умников на мачту,
а остальных велишь пороть —
чтоб честный вечно жил без денег,
чтоб компетентный был неправ,
а каждый лодырь и бездельник
имел набор таких же прав.
И так из каждого народа,
немного порулив страной,
нетрудно вывести породу
путем селекции одной.
Всего немного потрудиться,
пропалывая огород, —
и через двадцать лет родится
другой, особенный народ.
Умеющий лишь ползать раком,
целуя ноги палачу.
С таким не сваришь «Доширака».
Уж про ракеты я молчу.
И будут люди все дурее,
и все беднее города.
А ты чего ждала, Корея?
Господства мирового, да?
Что со своей ракетой сраной
ты наконец обгонишь всех,
кто гражданам с телеэкрана
не брешет про сплошной успех?
Сидит Корея с жопой голой.
Корейский люд в печали стих.
И здесь не очень-то веселый
сегодня получился стих.
(Зато пока нам душу греет
одна лишь светлая строка:
пока всё это про Корею.
Но ключевое здесь — пока. СТИХОТВОРЕНИЕ ЛЕО КАГАНОВА.
7
-
7
-
6
-
6
-
6
-
5
-
Нарожали Артёмок с коллорадскими ленточками.Рабочий!
Проснись,
вставай
и пройди
вверх
и вниз по Цветному.
В тебе
омерзенье
и страх родит
этот
немытый
омут.
Смотри и слушай:
прогнивший смех,
взгляд
голодный и острый.
Идут,
расфуфырясь
в собачий мех,
жены, дочки
и сестры.
Не за червонец даже,
за грош
эта
голодная масса
по подворотням
на грязи рогож
распродает
свое мясо.
Сюда
попробуй
сунься,
полезь!
Здесь
бьют
пострашнее танков!
Иссушит,
сгрызет
и свалит болезнь
тебя,
и детей,
и правнуков!
Идут -
накрашены обе щеки -
аллеей
грязной и торной,
а сбоку
с червонцами покупщики,
как будто -
над падалью вороны.
Я знаю:
такое
не вытравишь враз,
века
проституток калечат.
Я знаю:
десятки
красивеньких фраз
болезни веков
не излечат.
Рабочий,
нужду
учись понимать
не той лишь,
с которой венчанный.
Своя ли,
чужая ль жена
или мать -
рабочий, вниманье женщине!
1924 Владимир Маяковский - На помощь
5
-
5
-
5
-
Вся Россия сегодня -"Норд-Ост",
Вся Россия сегодня - Беслан,
Вся Россия сегодня - погост,
Вся Россия сегодня - капкан.
Каждый бандой в заложники взят,
Каждый платит банде оброк,
Вертухаи по вышкам стоят,
Кто родится - пожизненный срок.
По периметру колючка и ток,
Дай команду - застучит вся страна.
Это ленинских мутаций итог.
Дом родной россиянам - тюрьма.
Если что, нарожают ещё,
Если что, знают, где промолчать,
Если что, то польётся враньё
Там, где надо правду сказать... Алексей Чернаков
5
-
5
-
Российская политическая энциклопедия (РССПЭН), 2008. – 376 с.,
В самом начале сборника во вступительной статье «От редактора»
д.и.н. О. Будницкий написал:
«Особняком стоит публикация В.Н. Макарова и В.С. Христофорова
«Еврейский погром в Кельце 4 июля 1946 года. (По материалам ФСБ)».
В публикации представлены документы официального следствия по делу
о погроме 4 июля в польском городе Кельце, в ходе которого были убиты
несколько десятков евреев и двое пытавшихся противостоять погромщикам поляков…
Публикуемые документы хранятся в архиве ФСБ в фонде аппарата советника
Министерства государственной безопасности СССР при Министерстве
общественной безопасности Польши. Копии материалов переведены
с польского языка на русский. Публикаторы надеются, что представленные
документы поставят точку в затянувшейся дискуссии...»
К сожалению, тайны советских спецслужб еще долго будут нераскрытыми,
но погромы ИМЕННО В ПОЛЬШЕ были нужны Сталину как воздух.
Погромы послевоенные случались и в Венгрии, и в Словакии,
и в Румынии, но на них не обращали внимания, ибо только "польский вопрос",
т.е. кто будет там у власти, беспокоил Запад.
5
-
5
-
4
-
Нет, не выходит с Путиным у Трампа,
уж как с ним ни заигрывал Вован.
Вдруг Донни стал святей, чем римский Папа
и не попался в путинский капкан.
Вован включал и "стерву", и "кокетку",
пытаясь гордеца заполучить.
Захаживал, прикинувшись соседкой,
что в полночь хочет соли попросить.
Он флиртовал уже напропалую,
и похотью, и ревностью томим.
Он так мечтал о дональдовом (вкладе),
как дай вам бог любимой быть другим!
Носил ажур под крышесносным мини,
демонстративно поедал банан,
и даже дефилировал в бикини,
но не достиг желанного Вован!
Не знаю как, но всё же до постели
у них дошло в один из вечеров.
Но Дональд с Вовой ничего не сделал,
- он оказался к сексу не готов.
Не помогли ни виски, ни "виагра",
- не зря ж он по недвижимости спец.
С обидою спросил Вован у Трампа:
- Ты импотент? Тогда любви конец!
Но Дональд на Вована глянул строго
и рявкнул, оттопыривши губу:
- Уж больно ты, Володенька, убогий!
А я убогих сроду не (люблю)! Б.Тюменцев.
4
-
4
-
4
-
3
-
3
-
3
-
Лапы елок,
лапки,
лапушки...
Все в снегу,
а теплые какие!
Будто в гости
к старой,
старой бабушке
я
вчера
приехал в Киев.
Вот стою
на горке
на Владилгарской,
Ширь во-всю -
не вымчать и перу!
Так
когда-то,
рассиявшись в выморозки,
Киевскую
Русь
оглядывал Перун.
А потом -
когда
и кто,
не помню толком,
только знаю,
что сюда вот
по льду,
да и по воде,
в порогах,
волоком -
шли
с дарами
к Диру и Аскольду.
Дальше
било солнце
куполам в литавры.
- На колени, Русь!
Согнись и стой. -
До сегодня
нас
Владимир гонит в лавры.
Плеть креста
сжимает
каменный святой.
Шли
из мест
таких,
которых нету глуше, -
прадеды,
прапрадеды
и пра пра пра!..
Много
всяческих
кровавых безделушек
здесь у бабушки
моей
по берегам Днепра.
Был убит
и снова встал Столыпин,
памятником встал,
вложивши пальцы в китель.
Снова был убит,
и вновь
дрожали липы
от пальбы
двенадцати правительств.
А теперь
встают
с Подола
дымы,
киевская грудь
гудит,
котлами грета.
Не святой уже -
другой,
земной Владимир
крестит нас
железом и огнем декретов.
Даже чуть
зарусофильствовал
от этой шири!
Русофильство,
да другого сорта.
Вот
моя
рабочая страна,
одна
в огромном мире. 1924 Владимир Маяковский - Киев
3
-
3
-
Конечно, Ленин был мерзавец,
Вполмозга тролль, христопродавец,
Еще с рождения – старик.
Но в чем-то…
был он и велик.
Варфоломеевскую ночку
Вчинил Империи не зря,
Сумел почти что в одиночку
Низвергнуть Белого Царя…
А ныне где герой найдется,
Кто б не засьцал, что кровь прольётся,
Тот, в чей руке б не задрожал
Цареубийственный кинжал?!..
Кто б этим зомби кишки вынул,
Колосс из глины опрокинул,
Как тот Ильич. Юродом был,
А как за брата отомстил!... 23 декабря 14, Valery Bor
3