Comments by "Берiк Арстанов" (@user-hf5qs8nb9x) on "Монгольские стрелы. О чём нам врут историки." video.
-
П. И. Небольсин. Рассказы проезжего. — СПб., 1854.
Хивинцы в гостях у башкирцев (4/4)
Насмотревшись на башкирские костюмы и праздничные и будничные, на цветные чапаны и на синие и белые халаты, я стал расспрашивать о прежнем национальном вооружении, которое только в очень недавнее время вышло у башкирцев из употребления. Во-первых, башкирцы носили шлемы, стальные, с золотыми насечками по ободкам и с толстыми стегаными бархатными козырками и назатыльниками; к отверстию, сделанному в вершинке шлема, привязывался какой-нибудь цветной, обшитый золотом, лоскуток сукна, а в самое отверстие втыкалось совиное перо. Во-вторых, башкирцы, поверх чапанов, носили стальные кольчуги, вроде тех, какие изредка носят еще киргизы и какие мы доселе можем видеть в Петербурге на кавказских горцах, Собственного Его Величества Конвоя. В-третьих, вместо портупей, у башкирцев были старинные кожаные пояса с насечками и с отлитыми из бронзы, вместо блях, орлами, и прежние жалованные кривые сабли с насечками на клинке и с орлами на рукоятках. Все эти принадлежности воинского снаряда доселе, как святыня, сохраняются во многих башкирских семействах. Наконец, у башкирцев были копья и сайдаки, то есть лук и колчан со стрелами. Эти последние принадлежности вооружения, равно как и старинные сабли доселе еще иногда употребляются башкирцами, хотя от стреляния из луков они и порядочно поотстали, славно зато владея саблей и винтовкой. Впрочем, нам все-таки удалось лично посудить о мастерстве башкирцев стрелять из луков, и вот по какому случаю...
10
-
Может быть вы читали эти нетленные строки и поэтому вас выбешивают любые упоминания о завоёванных народах, в нашем случае башкиров и казахов:
Дедлов (В. Л. Кигн). Переселенцы и новые места. Путевые заметки. — СПб., 1894.
- Киргизы занимают территорию почти в два миллиона квадратных вёрст; башкиры — гораздо меньше, тысяч около ста. И вот между этими-то двумя благородными нациями был забит клин оренбургских казаков. Башкирско-киргизская сила от этого клина треснула и раскололась.
...Когда-то все морщины гор были покрыты берёзовыми и осиновыми перелесками. Было много дичи, было много птиц, больше родников, больше дождей. Мы, «российские люди», свели рощи, и ключи иссякли; птицы улетели; развелись мириады насекомых, пожирающих хлеба в урожайные годы; настали засухи, уничтожающие посевы.
...На следующий год к двум первым землянкам прибавляется двадцать новых. Еще на следующий — сто. Еще через год — двести, и тогда уже киргизам вместо хлеба-соли достаются камни в голову. Проходит десять лет — и вырастает город, с церковью, с аптекой, с каменными складами. По Тоболу приблизительно таким манером в десять лет поселилось около 35.000 народа.
...Припоминался ряд башкирских восстаний, когда башкиры вырывали из могил тела русских мертвецов и бросали их в реки, чтобы и мёртвых врагов выгнать из этой страны.
Для справки: Владимир Людвигович Кигн-Дедлов (1856-1908) — русский прозаик, публицист, литературный критик, искусствовед, путешественник. Ученик И. С. Тургенева, сподвижник А. П. Чехова, биограф В. М. Васнецова.
А?
7
-
Что такое для нас Азия? (Ф. М. Достоевский)
Дневник писателя. 1881. Январь. Глава вторая
Геок-Тепе взят, текинцы разбиты и хотя еще вполне не усмирены, но наша победа несомненна. В обществе и в печати возликовали. А давно ли еще в обществе, да и в печати отчасти, к этому делу относились чрезвычайно равнодушно. Особенно после неудачи генерала Ломакина и в начале приготовлений к вторичному наступлению. «И зачем нам туда, и чего нам далась эта Азия, сколько денег истрачено, тогда как у нас голод, дифтерит, нет школ, и проч. и проч.» Да, эти мнения раздавались, и мы их слышали. Не все вообще были этого мнения, — о, нет, — но всё же надо сознаться, что к нашей наступательной политике в Азии в последнее время весьма многие стали было относиться неприязненно. Правда, помогла тут и неизвестность о предпринятой экспедиции. В самое последнее только время стали проскакивать у нас известия из иностранных газет, и только под самый конец раздались по всей России телеграммы Скобелева. Тем не менее и во всяком случае трудно сказать, чтобы общество наше было проникнуто ясным сознанием нашей миссии в Азии и того, что собственно для нас значит и могла бы значить впредь Азия. Да и вообще вся наша русская Азия, включая и Сибирь, для России всё еще как будто существуют в виде какого-то привеска, которым как бы вовсе даже и не хочет европейская наша Россия интересоваться. «Мы, дескать, Европа, что нам делать в Азии?» Бывали даже и очень резкие голоса: «Уж эта наша Азия, мы и в Европе-то не можем себе порядка добыть и устроиться, а тут еще суют нам и Азию. Лишняя вовсе нам эта Азия, хоть бы ее куда-нибудь деть!» Эти суждения иногда и теперь раздаются у умников наших, от очень их большого ума, конечно.
С победой Скобелева пронесется гул по всей Азии, до самых отдаленных пределов ее: «Вот, дескать, и еще один свирепый и гордый правоверный народ белому царю поклонился». И пусть пронесется гул. Пусть в этих миллионах народов, до самой Индии, даже и в Индии, пожалуй, растет убеждение в непобедимости белого царя и в несокрушимости меча его. А ведь после неудачи генерала Ломакина непременно, должно быть, пронеслось по всей Азии сомнение в несокрушимости меча нашего — и русский престиж наверно был поколеблен. Вот почему мы и не можем остановиться на этой дороге. У этих народов могут быть свои ханы и эмиры, в уме и в воображении их может стоять грозой Англия, силе которой они удивляются, — но имя белого царя должно стоять превыше ханов и эмиров, превыше индейской императрицы, превыше даже самого калифова имени. Пусть калиф, но белый царь есть царь и калифу. Вот какое убеждение надо чтоб утвердилось! И оно утверждается и нарастает ежегодно, и оно нам необходимо, ибо оно их приучает к грядущему.
— Для чего и к какому грядущему? Какая необходимость в грядущем захвате Азии? Что нам в ней делать?
Потому необходимость, что Россия не в одной только Европе, но и в Азии; потому что русский не только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!
Вот оно чё, Михалыч!
4
-
3
-
3