Comments by "вадим прОскурка" (@user-ui7hl6hp8k) on "Sasha Sotnik (Sotnik-TV)"
channel.
-
32
-
32
-
32
-
32
-
31
-
31
-
31
-
В душном каземате - глушь да темнота,
Скованные люди, скованы уста...
И среди молчанья только стон больной
С сдавленною силой прозвучит порой.
Прозвучит и смолкнет... а в окно глядит
День весенний, яркий; солнышко горит.
Сквозь бойницы смотрит тополь и росой
По листам зеленым - загорит порой.
И, принарядившись в листья и цветы,
День весенний полон вольной красоты.
За решеткой - воля! Песенка слышна,
Узники собрались тихо у окна...
Слушают... и лица, полные тоской,
Словно озарились светлой полосой.
Слушают... И кто же за стеной поймет,
Сколько здесь народу без конца гниет.
В этих темных лицах сколько вольных сил,
Сколько рук рабочих мир похоронил.
Прозвучала песня... Смолкнула она,
Узник не отходит долго от окна...
Если б не был слышен громкий звон оков,
Сколько бы запело вольных голосов!..
<1866> Немирович-Данченко
31
-
31
-
30
-
29
-
29
-
29
-
29
-
...Да как же любить их — таких неумытых,
Да бытом пробитых, да потом пропитых?
Да ладно там — друга, начальство, коллегу,
Ну ладно, случайно утешить калеку,
Дать всем, кто рискнул попросить.
А как всю округу — чужих, неизвестных,
Да так — как подругу, как дочь, как невесту,
Да как же, позвольте спросить?..
Но все впереди, а пока еще рано,
И сердце в груди не нашло свою рану,
Чтоб в исповеди быть с любовью на равных
И дар русской речи беречь.
Так значит жить и ловить это Слово упрямо,
Душой не кривить перед каждою ямой,
И гнать себя дальше — все прямо да прямо,
Да прямо — в великую печь!
Да что тебе стужа — гони свою душу
Туда, где все окна не внутрь, а наружу.
Пусть время пройдется метлою по телу.
Посмотрим, чего в рукава налетело.
Чего только не нанесло!
Да не спрячешь души — беспокойное шило.
Так живи — не тужи, да тяни свою жилу,
Туда, где пирог только с жару и с пылу,
Где каждому, каждому станет светло…
Александв Башлачёв 1960-1988
29
-
29
-
28
-
28
-
28
-
28
-
28
-
27
-
27
-
27
-
27
-
27
-
27
-
27
-
Когда в густой траве гуляет конь,
она себя считает конской пищей.
Когда в тебя стреляют из винтовки
и ты протягиваешь к палачу ладонь,
то ты ничтожество, ты нищий...
Когда траву мы собираем в стог,
она благоухает.
А человек, попав в острог,
и плачет, и вздыхает,
и бьется головой, и бесится,
и пробует на простыне повеситься...
1933 ДАНИИЛ ХАРМС
27
-
27
-
Подконвойный народ, в основном, молчаливый.
А молчать заставлял проштампованный срок.
Нас в бараке полно, и народ не трусливый,
но я чувствую: я одинок.
Жить с людьми, спать с соседом на нарах
и молчать, словно рыба в сетях.
Это роль не моя. Забываю о карах.
Страх не свил в моем сердце гнезда.
Подберу я слова для соседа по нарам.
Он, как я, в этот час одинок.
Я воспитан общительной мамой недаром,
есть в душе для людей огонек.
Не беда, что меня он не сразу услышит
(может, горем полна голова),
будет время — поймет, чем сосед его дышит.
Одиночество — это беда.
Нет средь нас от рожденья убогих,
а тюрьма — это наша вина:
слишком много на воле людей одиноких,
кто молчит, что в стране разгулялась чума. 1936 ВИКТОР ВАСИЛЬЕВ
26
-
26
-
26
-
Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.
Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не даёт побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
1971 И. Бродский
26
-
26
-
26
-
25
-
25
-
25
-
25
-
24
-
24
-
24
-
Генералу Власову
Андрей Андреевич, зачем Вы все признали?
Хотя ведь все равно проиграна война...
Доныне русские свободными не стали,
Судьбина рабская для них навек одна.
Вы, встав на путь борьбы с кровавым большевизмом,
От рабства родину спасти и защитить
Хотели так же, как когда-то декабристы,
Желябов, Герцен... Умоляя Вас простить,
В ногах у Вас должна валяться бы Россия
(Где плещет ненависти к Вам девятый вал):
В ХХ веке Вы - единственный мессия,
Кто за свободу этих русских воевал.
Теперь мы знаем, что она неисправима,
И не ее пора спасать, а от нее;
И глупый миф: "Россия, мол, непобедима"...
Еще как следует не брались - вот и все!
Где ж образ мужественный Власова во Пскове?
И кем из русских читан Пражский манифест?
И сколько здесь еще должно пролиться крови,
Пока рабам в России рабство надоест?...2015 Стомахин Б. Генералу Власову
23
-
23
-
23
-
23
-
Праздник радостный, праздник великий,
Да звезда из-за туч не видена...
Ты стоишь под метелицей дикой,
Роковая, родная страна.
За снегами, лесами, степями
Твоего мне не видно лица.
Только ль страшный простор пред очами,
Непонятная ширь без конца?
Утопая в глубоком сугробе,
Я на утлые санки сажусь.
Не в богатом покоишься гробе
Ты, убогая финская Русь!
Там прикинешься ты богомольной,
Там старушкой прикинешься ты,
Глас молитвенный, звон колокольный,
За крестами - кресты, да кресты...
Только ладан твой синий и росный
Просквозит мне порою иным...
Нет, не старческий лик и не постный
Под московским платочком цветным!
Сквозь земные поклоны, да свечи,
Ектеньи, ектеньи, ектеньи -
Шепотливые, тихие речи,
Запылавшие щеки твои...
Дальше, дальше... И ветер рванулся,
Черноземным летя пустырем...
Куст дорожный по ветру метнулся,
Словно дьякон взмахнул орарем...
А уж там, за рекой полноводной,
Где пригнулись к земле ковыли,
Тянет гарью горючей, свободной,
Слышны гуды в далекой дали...
Иль опять это - стан половецкий
И татарская буйная крепь?
Не пожаром ли фески турецкой
Забуянила дикая степь?
Нет, не видно там княжьего стяга,
Не шеломами черпают Дон,
И прекрасная внучка варяга
Не клянет половецкий полон...
Нет, не вьются там по' ветру чубы,
Не пестреют в степях бунчуки...
Там чернеют фабричные трубы,
Там заводские стонут гудки.
Путь степной - без конца, без исхода,
Степь, да ветер, да ветер, - и вдруг
Многоярусный корпус завода,
Города из рабочих лачуг...
На пустынном просторе, на диком
Ты всё та, что была, и не та,
Новым ты обернулась мне ликом,
И другая волнует мечта...
Черный уголь - подземный мессия,
Черный уголь - здесь царь и жених,
Но не страшен, невеста, Россия,
Голос каменных песен твоих!
Уголь стонет, и соль забелелась,
И железная воет руда...
То над степью пустой загорелась
Мне Америки новой звезда!
12 декабря 1913 Александр Блок - Новая Америка
23
-
23
-
23