Comments by "вадим прОскурка" (@user-ui7hl6hp8k) on "Савромат (Total War и история)" channel.

  1. 8
  2. мужик*.530 000 «сидит», каждый 4й *мужик уже сидел,28,7% -за УБИЙСТВО! Мужики - население «зоны», которую Пётр1 300 лет назад назвал Россией.Мужик в переводе на другие языки - «неотёсаный крестьянин», по сути, «средний класс» лагерной иерархии. На мужиках зона держится, на «чёрной» зоне мужик — масть как раз воровская, и носить сей статус (вопреки распространённому мнению) могут немногие. Неоднократно судимый мужик, например, поднявшийся с малолетки, который «двигается», может неплохо так блатовать: проигрывать вещи козлов и чертей в карты, не работать (ещё хуже — такой может стать бригадиром, вот тут-то и душу за сгубленную молодость отвести можно!). Первоходам такое недоступно, им надо пахать. В большинстве случаев к мужикам (особенно неоднократно судимым или поднявшимся с малолетки) относятся нормально, а к «двигающимся» и уважительно. За это мужики обязаны работать, уважать и соблюдать воровской закон и авторитетов («Мужик — опора Вора»), а также — делать что-то «во благо общего», отдавать часть принесённого им с воли или заработанного, в «общак». Козлы-зэки, согласившиеся сотрудничать с тюремной администрацией за определённые послабления: от банальной сгущёнки и кусочка колбасы до УДО за особо хорошую работу. Особенно этим страдают «верблюды» — они готовы на любую подлянку, лишь бы им помогли выйти. В худшем случае они оказываются посмешищем для всего отряда. По причине тупости стукач не понимает, что если хорошо стучать, то начальству он выгоден, и УДО ему не видать как ЖПП, как минимум пока не станет бесполезен. Да и в этом варианте проще послать его наhуй, причём в буквальном смысле: загнать в «обиженку» или «петушатню», или выдать братве: вся хата по очереди сделает его раком. Правда, нормальный козёл никогда не пойдет на УДО, не оставив себе достойную замену. Опять же, с ментом, любящим посылать нахуй, зэки стараются дела не иметь. В этой категории много разновидностей:Козёл (повязочник) — зэк с должностью от администрации и красной повязкой, которая сие символизирует; Лохмач, непуть, опять же повязочник — зэк не просто при должности, а член дисциплинарной секции, который открыто следит за другими зэками; Активист — козёл на более мирной должности, типа завхоза, повара или библиотекаря; Сука (ссученный) — блатной, перешедший в козлы; Шерстяной — беспределящий по заказу администрации, подробнее о них ниже; Верблюд — стукач, доносчик, тайно сотрудничающий с администрацией;... - Неохристочекисты.
    8
  3. 8
  4. 8
  5. Когда я был царем российским, <бл**ей> французских я любил; Продав в Америке владенья, Я им подарков накупил. Любил охоту я до страсти, И на медведя я ходил; Но, нализавшись, не медведя, Свово вельможу подстрелил. Когда я был царем российским, С крестьянством лихо подшутил: Дал в феврале я им свободу, А к маю по миру пустил. Когда я был царем российским, Я много сделал для крестьян, И их не барам-живодерам - Волел посредникам я сечь. Дворянство было недовольно, Зато доволен был народ: Его теперь ведь не помещик, А господин посредник бьет. Крестьян жалел, и без причины Я не велел их разорять; За выбиванье ж недоимок Стал очень щедро награждать. Меньшую братью - сиволапых Любил я больше, чем детей: Для облегченья их страданий Я им прибавил податей. Когда я был царем российским, Дворян в комиссию созвал И как-то, выпив через меру, Указ про волю подписал. Надул народ и в то же время Велел друзьям его молчать, А подлое холуев племя Мне принялось "ура" кричать! Когда я был царем российским, Реформ я много затевал, И что давал одной рукою - Другой тотчас я отнимал. Для блага подданных любезных Я сделать много был готов; И набрал <я> себе министров Из палачей да из попов. Когда я был царем российским. Пруссака с шахом в гости звал, Весьма был рад гостям высоким И чем их потчевать - не знал. И, несмотря на все заботы О благе подданных моих, Я ожидал, что будет плохо: Народ, пожалуй, в шею даст. Ввиду всех этих обстоятельств Уж я беду предупредил: На всякий случай куш изрядный Я в банк английский положил! <1873> Д.А. Клеменц
    7
  6. 7
  7. 7
  8. Братцы, гонят нас далеко От родимой стороны, В степи Дальнего Востока... Эх, вернемся ли с войны? Ждет нас стужа, лютый холод, Летний жар нас будет печь; Ждет безводье; ждет нас голод, Вражьи пули и картечь. Эх, на всё пошел бы смело, Всё б стерпел: не смерть страшна! Знать бы только, что - _за дело_, Знать, что правая война! Да обидно то, ребята, Что без нужды без лихой Гонят русского солдата, Как скотину на убой. Иль земли в России мало, Что в Китай за ней идем?.. Если барство всю забрало, Так японец ни при чем. Иль жить мирно надоело, Что мы сунулися вброд, Не спросившись, чтоб без дела Сиротить родной народ?! Или русскому народу Денег некуда девать, Так мы их кидаем в воду, Чтоб в японцев пострелять?! В дураках кругом мы, братцы!.. Распроклятая война!.. И видать, не глядя в святцы, Для кого она нужна: Распостылое начальство С жиру бесится; а мы Отвечай за их бахвальство, Подставляй под пули лбы! 1904 Феликс Волховский Война
    7
  9. Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас. Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге. И Экватор шире, чем ваш лампас. Потому что фронт, генерал, на Юге. На таком расстояньи любой приказ превращается рацией в буги-вуги. Генерал! Ералаш перерос в бардак. Бездорожье не даст подвести резервы и сменить белье: простыня -- наждак; это, знаете, действует мне на нервы. Никогда до сих пор, полагаю, так не был загажен алтарь Минервы. Генерал! Мы так долго сидим в грязи, что король червей загодя ликует, и кукушка безмолвствует. Упаси, впрочем, нас услыхать, как она кукует. Я считаю, надо сказать мерси, что противник не атакует. Наши пушки уткнулись стволами вниз, ядра размякли. Одни горнисты, трубы свои извлекая из чехлов, как заядлые онанисты, драют их сутками так, что вдруг те исторгают звук. Офицеры бродят, презрев устав, в галифе и кителях разной масти. Рядовые в кустах на сухих местах предаются друг с другом постыдной страсти, и краснеет, спуская пунцовый стяг, наш сержант-холостяк. → 1968г. И. Бродский - Письмо генерала Z
    7
  10. 7
  11. 7
  12. 7
  13. 7
  14. 7
  15. 7
  16. 7
  17. 7
  18. 7
  19. 7
  20. 7
  21. 7
  22. Вот, братцы, сказочка про одного царя. По правде говоря, Мне сказки про царей изрядно надоели, Но как же быть-то в самом деле? Обычай сказочный нас с вами постарей. Выходит: люди без царей Жить раньше вовсе не умели. Нередко царь иной чинил такой грабеж И измывался так над бедным черным людом, Что становилося народу невтерпеж И делал он царя такого – черту блюдом. Но так как всякий царь всегда защитник чей? – Известно – богачей, То в случаях таких все богачи согласно Вопили в ужасе, подняв переполох, Что, как-де царь ни плох, Но вовсе без царя беда как быть опасно, Что царству надобен порядок, то да се… Глядь, не успел еще народ в суть дела вникнуть, Как уж ему нельзя и пикнуть. Пропало все! В порфире царской и в короне Вновь чучело сидит какое-то на троне. Сегодня – чучело, а через день – злодей... 1916 отр. Демьян Бедный СКАЗКА
    7
  23. 7
  24. 7
  25. 7
  26. 7
  27. Иван IV-й, Чингизид, Был ни литвин, ни рус, ни ж*д. Рулил Улус ещё прадéд Ивашкин – хан Улý-Мохмéд. За ним Якуб (что Ваня III) И III-й Вася – упыри, IV-й ж Вань их превозшел, Коле засел Улусный Стол. Сей молодец, Московский Вань, Снёс вщень Казань и Астрахáнь, Великий Новгород сгнобил, Кто вспомнит, скольких он убил?.. С тех пор от Волги до Свири Все знали: мсквины – упыри! Мурзы, бояре, гапота Все знали: мрази, сто из ста! Он не был царь, тот князь Иван, Ярлык ему дал Крымский хан: Не приведи нам знать, Иисус, Что был Иван гиреев туз, Тот туз, что носят в рукаве, – Ордынский выхрест на Москве, Что хоть звалася «Третий Рым», За данью дань возила в Крым. Султан Османский дал наказ: Идти в Ливонию – не сказ, Он раны многия нанес Европе – тоже не вопрос. Баторий Стефан, польский кроль, Все ж причинил ужасну боль Московским псам и стой поры Ивана вывел из игры. А Ваня? Ваня – Чингизид! – Поди от страху не засьцыт! – Он сыну посох в ухо – хлоп! – Жену забил живую в гроб, Повсед опричников заслал, Гнобил, рубил, трощил, сжигал… Больной величием ордын, Московских блат монгольский сын… Но ни Гиреи, ни султан Не чтили боле Москвостан, В церквах попы пред аналой Казали кукиш под полой, И москали, простясь с умом, Пред Кремль везли бонды с дерьмом… И вспух Иван, и стал смердеть И яко смерд он принял смерть. С тех пор стекло немало лет, Прошли свой университет Европа, Штаты, даже: ай! – Не сглазить! – новым стал Китай, Ну, пущь не стал, жадает стать, И, кстати, что ж ему терять?.. Лишь на М*сковии темно – Там разум спит и Міра дно.Valery Bor
    7
  28. 7
  29. 7
  30. 7
  31. 7
  32. 6
  33. 6
  34. 6
  35. 6
  36. 6
  37. 6
  38. 6
  39. 6
  40. 6
  41. 6
  42. Уж как мы ль, друзья, люди руzzкие!.. Всяк субботний день в банях паримся, Всякий божий день жирны щи едим, Жирны щи едим, гречневку лопаем, Всё кваском родным запиваючи, Мать святую Русь поминаючи, Да любовью к ней похваляючись, Да всё ру..кими называючись… И как нас-то все бранят попусту, Что ничего-то мы и не делаем, Только свет коптим, прохлаждаемся, Только пьем-едим, похваляемся… Ах, и вам ли, люди добрые, Нас корить-бранить стыдно б, совестно: Мы работали б, да хотенья нет; Мы и рады бы, да не хочется; Дело плевое, да труда бежим!.. Мы труда бежим, на печи лежим, Ходим в мурмолках, да про Русь кричим, Всё про Русь кричим, — вишь, до охрипу! Так ещё ль, друзья, мы не руzzкие?! Козьма Прутков (1803-1863) Военные афоризмы → См. Стихотворения, не включавшиеся в собр. соч. К. Пруткова. Источник: Сочинения Козьмы Пруткова. М. Сов. Россия, 1981[1]
    6
  43. 6
  44. 6
  45. Мы открывали Маркса каждый том. Но не в пример никчёмным книгочеям Мы и без чтенья разбирались в том, Каким себя подковывать ученьем. Бреши, Фурье, присказывай, Бабеф! Не грёзы массам, не прожекты массам — Пускай тучнеют в классовой борьбе Идеи, жирно сдобренные маслом! Не Робеспьер в Конвенте длань воздел И не Бурбон в карете, мерин сивый, — В суровой производственной узде Храпят производительные силы! Их норов крут, упорен и упрям, Их не сдержать вершителям плешивым, Они промчат по рытвинам и пням И донесут к Сияющим Вершинам! Ликует Рим. Торжественно гремит Трильоном рук широкая арена. Лукуллов Рим! Пресыщенный квирит, Хмельное чадо Ромула и Рема. Лакает Рим! Идут — за годом год, За пиром оргия, попойка за загулом, Но вот они — грядут: за готом гот, Алан за франком и вандал за гунном. В их жадных чревах булькает кумыс, В их хриплых глотках замер вой гиений, В их низких лбах — и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений, Их вождь багроволиц и плоскоскул, Их скакуны костисты и косматы, Сейчас они на бешеном скаку Преподадут векам урок истмата: Ворвутся в город, храмы запалят, Снесут дворцы, разгонят педерастов, Патрицианкам ляжки заголят, Загадят Форум и отменят рабство. И там, где расцветал «Сатирикон», Взойдут, как сорняки, неодолимо Поганые костры еретиков — Победные огни феодализма. Спешите, монстры, — дел невпроворот. В руины термы! Под конюшни рынок! На сруб сады! На слом водопровод, Сработанный ещё рабами Рима! Пылает Рим языческим костром, Стекают в Тибр потоки грязи с кровью! Вот так приходит прогрессивный строй На смену загнивающему строю. Анатолий Флейтман. ПЫЛАЕТ РИМ
    6
  46. Эпоха новая пред нами. Надежды сладостной заря Восходит ярко пред очами… Благослови, господь, царя! Идет наш царь на подвиг трудный Стезей тернистой и крутой; На труд упорный, отдых скудный, На подвиг доблести святой, Как тот гигант самодержавный, Что жил в работе и трудах, И, сын царей, великий, славный, Носил мозоли на руках! Грозой очистилась держава, Бедой скрепилися сердца, И дорога родная слава Тому, кто верен до конца. Царю вослед вся Русь с любовью И с теплой верою пойдет И с почвы, утучненной кровью, Златую жатву соберет. Не русской тот, кто, путь неправый В сей час торжественный избрав, Как раб ленивый и лукавый, Пойдет, святыни не поняв. Идет наш царь принять корону… Молитву чистую творя, Взывают русских миллионы: Благослови, господь, царя! О ты, кто мгновеньем воли Даруешь смерть или живишь, Хранишь царей и в бедном поле Былинку нежную хранишь: Созижди в нем дух бодр и ясен, Духовной силой в нем живи, Созижди труд его прекрасен И в путь святой благослови! К тебе, источник всепрощенья, Источник кротости святой, Восходят русские моленья: Храни любовь в земле родной! К тебе, любивший без ответа Самих мучителей своих, Кто обливал лучами света Богохулителей слепых, К тебе, наш царь в венце терновом, Кто за убийц своих молил И на кресте, последним словом, Благословил, любил, простил! Своею жизнию и кровью Царю заслужим своему; Исполни ж светом и любовью Россию, верную ему! Не накажи нас слепотою, Дай ум, чтоб видеть и понять И с верой чистой и живою Небес избранника принять! Храни от грустного сомненья, Слепому разум просвети И в день великий обновленья Нам путь грядущий освети! 1856 Федор Достоевский - На коронацию и заключение мира
    6
  47. 6
  48. Смотрю на Москву июньскую И так вам скажу, ребята Что всею душою чувствую Как мы живем пи*дато! Идешь по Тверской – какое чудо Есть от чего заискриться глазу Справа - «Уральские изумруды» Слева – «Якутские алмазы». Вокруг шумят рестораны Можно пойти и нажраться Но - это странно В свете Спец.операции Что сказать о Спец.операции? Что оказалась длинной. Но достигнуты важные результаты Мы планировали денацифицировать одну Украину, А приходится денацифицировать весь агрессивный блок НАТО. На это могут уйти долгие годы Будут еще слезы и раны Но невозможно видеть, как мучат народы Всякие нацисты и наркоманы. Слышите вы их стоны? Их горестное сопение Простых людей миллионы От нас ждут освобождения. А на кого еще уповать Изможденным им и распятым? Кто пришел их освобождать В радостном сорок пятом? И опять загремят парады По всем площадям Европы Заблестят на грудях награды Под зерно распашут окопы. Вернуться домой ветераны Как возвращались деды Они пойдут в рестораны И выпьют там в честь победы. В ушах их звучать еще будут Разрывы, крики, приказы. Они купят уральские изумруды И якутские алмазы. Хотя, возможно, к тому времени, братцы Не останется от Тверской ни хрена Но как сказал президент нашей нации На миру и смерть красна. Ведь мы не какие-нибудь иуды И нам не жалко ни разу Эти сраные уральские изумруды И якутские алмазы. Всеволод Емелин АЛМАЗЫ ИЗУМРУДЫ
    6
  49. 6
  50. 6